По каким еще причинам церкви “боятся” богословов?

Горожане “Христианского мегаполиса” и некоторые — верующие в Триединого Бога — жители огромного муравейника под названием земля порой задаются интересными вопросами. Например, Анатолий Денисенко пытается выяснить, «почему церковь боится богословски образованных людей» [1] , а Виктор Шленкин спрашивает: «Почему пасторы боятся библеистов?» [2] На оба вопроса они отвечают с позиции (если можно так выразиться) социальной критики.

Проблема заключается в откровенном непонимании, непринятии и конфликте между двумя сторонами социального тела славянского евангельского сообщества по обе стороны Атлантики. Одна сторона – это мало, плохо или условно образованные, но опытные, авторитетные и авторитарные лидеры и служители. Это социальная прослойка, «давящая сверху». Вторая сторона – это образованные, прогрессивно мыслящие, страстные и перспективные богословы-библеисты. Это прослойка, так сказать, «критикующая снизу». Эти две группы явно обладают яркими данными, уверенностью в себе и определенными «смертельными» приемами (вроде апелляции к воле братства (в случае служителей) или научными аргументами (в случае богословски образованных христиан). Но, вот, ужиться друг с другом этим группам не удается. Отсюда страхи, обиды, отстранения от служения и куча другой нелицеприятной церковно-политической мишуры.

Вот, как обобщает ситуацию А.Денисенко: “Клерикальная иерархия, то есть церковная административная система… боится, потому что заботится об абсолютной власти, которая лучше всего держится на незыблемой системе знания. Богослов как вид харизматика (так же, как и пророк, мистик, монах, юродивый) является внесистемным элементом, он конкурент иерархии (пускай и не претендующий на институциональный пост). … Богословски образованные люди часто контрастируют со служителями, которые интеллектуально не развиваются” [3].

Слава Богу, не везде и не всегда можно видеть такую плачевную ситуацию. Но она все же имеет место быть, и довольно часто. Поэтому господа А.Денисенко и В.Шленкин во многом правы в своем социополитическом прочтении церковной ситуации и анализе проблемы отношения евангеликов к образованию, науке, богословию и исследованию Библию. Однако мне кажется, что их тезисы следует дополнить.

Сила “простого человека”

Прежде всего стоит заметить, что в христианском сообществе существуют не только сильная, но глупая «иерархия» и слабая, но больно умная «интеллигенция». Разношерстных христиан много. И классифицировать их можно по-разному: по духовным дарам во свете 12 главы 1 Послания к Коринфянам или по различным служениям, опираясь на 12 главу Послания к Римлянам, по психологическим типам или «кланам», которых хватает в старых общинах… Здесь достаточно будет отметить, что чаще всего получается так, что технически и статистически церковные лидеры и интеллигенты – это меньшинство в общине [4]. А кто же тогда составляет большинство? Те, кого называют «рядовыми членами церкви» и «прихожанами». Что-то вроде среднестатистического евангельского верующего. Это, конечно, существо эфемерное, но так или иначе соответствующее реальным людям в реальных общинах.

Этого человека можно охарактеризовать просто (да простит читатель мне такое обобщение): искренний последователь Христа, постоянно посещающий церковные богослужения и общения, но не обладающий выдающимися духовными дарами и талантами, — читай: не поющий (поющая), не проповедующий, безинициативный, — без высшего образования и бунтарских наклонностей. Т.е. это такой-сякой искренне любящий Бога «простой человек», которого в учебниках по истории называют по-английски «common man».

Хотя эти люди вроде бы не являются носителями «погон» и не обладают никаким осязаемым политическим «весом», если их большинство, то это уже, как ни крути, сила. Пускай они — не «власть» в популярном смысле этого слова, однако это уже нечто, с чем стóит считаться. Как минимум, эти люди являются мощным носителем коллективного бессознательного, архетипического мышления, свойственного всем более-менее четко (само)идентифицирующимся группам. Если когда-то эта масса людей впитала какой-то набор ценностей и убеждений — независимо от того, какой «лидер», «пророк» или «отец отечества» им это внушил, — то она будет склонна всеми силами его сохранять. Это, так сказать, “инерция толпы” или желание стабильности. Такой процесс происходит у нас, людей, постоянно. Постоянно и почти безотказно. Поэтому приходится приходить к однозначному выводу: даже у простого церковного человека есть свои привычные и почти не осознаваемые “скелеты” в голове и “тараканы” в шкафу.

Вопрос в другом: как именно проявляется этот феномен — перманентное стремление большинства «простых христиан» к сохранению своего коллективного сознательного и бессознательного — в случае проблемы отношения евангельских верующих к богословскому образованию и библеистическим исследованиям? Как вообще можно ясно узреть лик этого христианско-евангельского коллективного бессознательного?

На мой взгляд, наиболее ярко все можно увидеть через призму оберегаемой традиции и передаваемых знаний (теоретических и практических). Ведь именно в верности едва осознаваемой традиции, отвержении нетрадиционных идей и практик и проявляется сила церковного большинства. Оно становится «коллективным охранником» каких-то устоев. Именно подобная охранная деятельность может препятствовать конструктивному и динамичному разрешению вопроса с научным изучением Библии и академическим образованием.

Довольно точно высказался об этой проблеме в своей статье “Писание и традиция” Г.Сергиенко: “Несмотря на подчеркнуто отрицательное отношение к традиции, мы, вне зависимости от того, хотим признавать это, или нет, являемся носителями определенной традиции. Традиция рождается в результате прочтения [библейского] текста в определенной культурно-исторической обстановке. Формирование традиции – неизбежный процесс. С помощью традиции происходит идентификация того или иного сообщества. Традиция, образно говоря, очерчивает «круг», с помощью которого становится понятно, кто внутри, а кто вне его. Традиция оговаривает правила вхождения в «круг» и условия пребывания в «круге». … Положительная роль традиции заключается в том, что с её помощью обеспечивается преемственность и стабильность в развитии того или иного сообщества. Однако в том случае, когда сохранение традиции становится самоцелью, проявляется её отрицательное влияние. Традиция, неспособная реагировать на внешние изменения становится мёртвой” [5].

Однако, традиция связана с властными структурами (они продвигают определенные ценности) и с определенным знанием. Как это можно выразить точнее?

Дискурс традиции — дискурс знания

Обратной стороной «дискурса власти», т.е. социальных отношений по вертикали иерархических структур, является «дискурс знания», т.е. связь с информацией, фактами и догмами. Ведь, по мнению видного философа ХХ века М.Фуко, власть и знание постоянно вступают в интенсивные и весьма продуктивные — то ли на благо, то ли во зло — отношения. Лидеры и эксперты претендуют на обладание неким знанием и/или создают некое «знание» для пользования людей, а впоследствии «простые люди» обожествляют эту информацию и пытаются использовать для того, чтобы самим достичь похожей власти. Ведь воля к истине, как и воля к власти – это исходные склонности и желания человека.

М.Фуко говорит об этом так: “Существуют различные действия истины, которые общество… производит в каждое мгновение. Истину производят. Подобные производства истин нельзя отделить от власти и механизмов власти, как потому, что эти механизмы власти делают возможными и продуцируют эти производства истин, так и потому, что эти производства истин сами оказывают властные воздействия, которые нас связывают и сковывают. Именно эти отношения истины и власти, знания и власти меня и занимают в первую очередь” [6].

Иначе говоря, иерархия всегда порождает идеологию, а затем идеология становится традицией. Некая форма знания, которая считается нерушимой истиной, постепенно становится неосознанным, но мощно действующим коллективным бессознательным. Она же обеспечивает поначалу власть иерархии, а затем как бы «передает» ее простому большинству. Так и рождается то, что В.Гура вслед за С.Гренцем и Р.Олсоном, называет «фольклорным или народным богословием» (Folk Theology) [7].

Но в чем же можно увидеть этот лик христианско-евангельского коллективного бессознательного, ставшего традицией большинства, которое часто мешает нормализации отношений между недообразованными официальными лицами и переобразованными молодыми лидерами? Мой ответ: в отношении к Священному Писанию. Уточню и расширю свою мысль.

Отношение к Библии, подход к ее чтению, устоявшиеся и почти не осознаваемые «правила» ее толкования в уме обычного прихожанина евангельской церкви, – вот ключевой элемент головоломки. Ведь то, как человек относится к Книге, на обложке которой написано «Библия», уже много говорит о его глубинных ценностях. Его привычные способы интерпретации текста, когда он его читает по утрам, не задумываясь о страшных словах «герменевтика», «контекст» и «жанр», почти безошибочно выявляют традицию, в которой он был духовно воспитан. Его вопросы или мнения, искренне высказанные в кругу друзей во время «разбора» или «общения», снимают покрывало с какой-то частички коллективного бессознательного группы верующих, к которой он по факту принадлежит — не телом, а душой.

А как именно такой человек (брат или сестра) относится к Священному Писанию? Как к божественному тексту, в котором каждая буква или знак обладают авторитетом самого Всевышнего (ведь «ни одна йота из закона не прейдет»). Как к универсальной энциклопедии, в которой есть все ответы на интересующие его/ее вопросы (ведь «все Писание полезно»). Как к потенциально понятному или, по крайней мере, доступному ресурсу знания и, разумеется, источнику власти – духовной и церковно-политической (ведь сказано: «вникай в себя и в учение… и себя спасешь и слушающих тебя»). Как к Книге с огромной большой буквы, которую нельзя ни выбросить в мусорный ящик, ни порвать или осквернить? Как к Божьему артефакту на земле, в конце концов? В этом и радость, и боль дискутирующих библеистов и пасторов…

«Библейский» вывод

Важной проблемой на пути к диалогу между библеистами и богословами (с одной стороны) и служителями-практиками и духовными лидерами (с другой стороны) является устоявшийся традиционный подход к прочтению Писания. Этот подход укоренился в нашей церковной культуре и не собирается сдавать свои позиции по одной простой причине: большинство «простых людей» церкви приняли его и усиленно блюдут его верную практику.

Кратко и тезисно этот подход к чтению Библии можно охарактеризовать следующим образом. Священное Писание чаще всего воспринимается и толкуется так:

• Симфонически или энциклопедически. К Библии и ее содержанию частенько подходят как к набору определений, правил и ответов на разные вопросы и запросы человека. Т.е. Слово Божье является такой себе «полной симфонией», которая предоставляет божественные ответы на любые человеческие вопросы. Главное — как в случае настоящих симфоний (concordances) — найти нужный раздел и графу (т.е. книгу, главу и стих). Соответственно, Библия оказывается не «библиотекой» с книгами разных жанров, а единой базой данных, созданной Богом-программистом для людей-пользователей. Но это чрезмерно унифицирует и обезличивает литературное, языковое и смысловое богатство Книги книг.

• Докетически или чисто «божественно». Нередко выходит так, что тексты Библии воспринимаются, как «чистое словесное молоко» Бога. Т.е. подчеркиваются именно божественность, безошибочность, непогрешимость, идеальность и всяческие совершенства библейского текста. При этом человеческая составляющая — например, влияние личностей авторов, связь с историко-культурным контекстом книг, разнообразие жанров и смыслов — либо игнорируется, либо принижается. В свое время на эту проблему неоднократно указывал в своих статьях А.Дубровский [8]; о ней же пишет библеист Р.Браун и др. Основной результат такого гипербожественного и гипочеловеческого подхода – идеализация каждой запятой, формулировки и стиха. Она является препятствием к тщательному анализу, препарированию и — не дай Бог! — так называемой «научной критике» текста. Ведь если Библия – это текст самого Бога, то как же его можно «критиковать» и «анализировать»? Его надо просто принимать и исполнять — со «смиренномудрием», «кротостью» и другими диковинными элементами поведения. Соответственно, ни о каком «научном исследовании» Библии не может быть и речи – эта книга ду-хов-на-я, т.е. Божья. И точка.

• Опосредованно или исключительно в определенном переводе. Библия переводится на разные языки, чтобы все люди могли читать ее на «языке своего сердца», своего народа, семьи. Это абсолютно правильно и прекрасно. Ведь сама Библия – это уже перевод. Недаром ведь она написана сразу на трех языках! Однако часто получается, что превалирующее число христиан читают Библию только в одном привычном и доступном для них переводе. В случае с евангеликами-славянами эту роль выполняет Синодальный перевод. Проблема не именно в нем, а в том, что со временем тот или иной перевод становится единственной точкой доступа к смыслам Библии, а сам смысл «кодируется» и «затвердевает» в речевых формулировках, взятых из этого перевода. Так живой текст постепенно превращается в набор девизов, формул и заученных фраз вроде: «Вникай в себя…» или «Кто во Христе, тот новая тварь». А когда появляются новые переводы, они воспринимаются в штыки, так как звучат непривычно, не так «благолепно» и вообще неправильно! Но ведь на самом деле привычное восприятие Слова Божия на основании какого-либо перевода не есть само Слово Божье. Следовательно, использование разных переводов должно помочь нам динамичнее и глубже, с разных сторон воспринимать великий текст иудео-христианской традиции веры. Однако стремление хранить верность какому-то одному переводу мешает такому вот обновлению подхода к тексту.

• «Красиво» или гармонически. Раз Библия – Слово Божье, в нем все должно быть четко, красиво и взаимосвязано. Между всеми книгами и отрывками должна быть полная гармония как на уровне смысла и идей, так и на уровне звучания и формулировок. Ведь в Божьей книге по определению не может быть противоречий. И данный тезис в общем-то верен. Только проблема в том, что христиане часто преувеличивают степень этой внутренней гармонии Библии. Они ее видят даже там, где ее нет. В частности многие не видят разницы (я не говорю «противоречий») между основными и, так сказать, «поздними» посланиями Павла, не замечают отличий в проповеди Евангелия Иисусом и Его учениками и не пытаются честно истолковать тексты (вроде историй из Исхода, Чисел, книг Царств), говорящие о Божьей «жестокости» или реальном гневе Божьих людей (вроде призывов Давида уничтожить нечестивых в Псалмах). Но ведь в Библии имеется не только настоящая гармония — в ней есть настоящее разнообразие. И оно вполне вписывается в эту гармонию без того, чтобы стать однородной массой совпадающих друг с другом текстов. Недаром известный библеист Дж.Данн назвал одну из своих работ «Единство и многообразие в Новом Завете». Но привычка читать Библию красиво и идеалистично препятствует более тонкому прочтению ее текстов.

Этот список можно было бы продолжить, но написанного вполне достаточно для того, чтобы убедиться: «простой человек» евангельской церкви не так прост. Он обладает силой, которая помогает ему хранить верность своей традиции и даже больше — хранить саму традицию. Однако слишком интенсивное хранение и некритичное восприятие традиции легко может стать проблемой. Именно это и происходит с подходом к чтению Библии и отношением к богословию, библеистике и их образованным адептам. Научный или слишком «интеллектуальный», а то и «либеральный» подход к тексту кажется многим рядовым христианам угрозой. Ведь он в ряде пунктов противоречит их привычному подходу к священному тексту.

Это настоящий вызов для библеистов и богословов — как лучше всего представить любимый ими аналитической метод чтения Библии людям, которые привыкли к традиционному, «духовному» и некритическому способу чтения? Но это также и вызов для обычного христианина. Как ему следует читать Библию и слушать ее толкователей, чтобы сохранить веру в сердце, развить бóльшую верность Писанию, не погрязнув в традициях? Эти вопросы пока остаются открытыми, но не нерешаемыми. Ведь «все возможно верующему»…

Примечания

[1] А.Денисенко, «Горе от ума или почему церковь боится богословски образованных людей», Христианский мегаполис, https://xmegapolis.com/горе-от-ума-или-почему-церковь-боится-б/ (Доступ: 04.02.2017).

[2] В.Шленкин, «Почему пасторы боятся библеистов?», Христианский мегаполис, https://xmegapolis.com/почему-пасторы-боятся-библеистов/ (Доступ: 04.02.2017).

[3] А.Денисенко, «Горе от ума или почему церковь боится богословски образованных людей».

[4] См. некоторые мысли об этом в статье Г.Сергиенко «Евангельские христиане-баптисты и интеллигенция: трудности диалога», Христианский мегаполис, https://xmegapolis.com/евангельские-христиане-баптисты-и-ин/ (Доступ: 04.02.2017).

[5] Г.Сергиенко, «Писание и традиция», Христианский мегаполис, https://xmegapolis.com/писание-и-традиция/ (Доступ: 04.02.2017).

[6] М.Фуко, «Власть и знание» (беседа с Ш.Хашуми, записанная в Париже 13 октября 1977 года), в его сборнике Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью, пер. с франц. С.Офертаса под ред. В.Визгина и Б.Скуратова (М.: “Праксис”, 2002), стр.286.

[7] В.Гура, «Условия и уровни развития отечественного евангельского богословия», Богомыслие 16 (2015), стр.54-55.

[8] А.Дубровский, «Соотношение формы и содержания как методологическая проблема евангельского богословия», в его сборнике статей Религия, преодолевающая себя (Ирпень: «Духовное возрождение», 2011), стр. 11, 25-26. Также см. его статьи «Жанровая природа Евангелия от Иоанна» и «В чем проблема отечественного протестантизма?» в том же сборнике.

Photo Credit: Pixabay

© 2017 “Христианский мегаполис”. 

Материал опубликован с согласия автора.

Примечание: Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов, однако это не препятствует публикации статей, написанных с разных позиций и точек зрения. Редакция не несет ответственности за личную позицию авторов статей, точность и достоверность использованных авторами источников и переписку между авторами материалов и читателями.

При цитировании материалов портала “ХМ” в печатных и электронных СМИ гипер-ссылка на издание обязательна. Для полной перепечатки текста статей необходимо письменное разрешение редколлегии. Несанкционированное размещение полного текста материалов в печатных и электронных СМИ нарушает авторское право. Разрешение на перепечатку материалов “ХМ” можно получить, написав в редакцию по адресу: christianmegapolis@gmail.com.