Что делать?

Размышления о вопросе, который задают себе мыслящие христиане

“Что делать?”, – пресловутый вопрос, избранный Николаем Чернышевским в качестве названия для известного романа. Его задавали себе тысячи людей в значимые для них периоды жизни. “Что делать?”, – вопрос, который мы задаем себе во времена кризиса, или же находясь перед совершенно новой, чистой страницей следующей главы книги нашей жизни.

РЕАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ

“Что же делать?”, – вопрос, который я довольно часто слышу из уст современных образованных молодых людей, которые никак не могут применить полученное ими образование на родине, так как на работу их могут взять только, как говорится, за взятку или по-знакомству. “Что делать?”, – спрашивают себя 40-летние профессионалы, которые полны сил и могут многое осуществить, но которым коррумпированная система в государстве “не дает хода”. С работой повезло лишь единицам, которые случайно “оказались в правильном месте в правильное время”.

Вот, что по этому поводу сказал известный российский футболист Александр Мостовой: “Занятно наблюдать, как вдруг тренером становится тот, кто вообще тренировать никогда и не собирался. Но вот оказался вовремя на глазах у нужного человека, и вдруг стал тренером. Потому что просто подвернулся случайно вариант, как в жизни часто и происходит, особенно у нас в России. Все же понимают, половина людей работают не по профессии, не по специальности. И работают не от большого желания, а потому что жизнь заставляет – деньги-то всем нужны”. [1]

Тот же самый вопрос, “что дальше делать?” задают и многие евангельские верующие, молодые и не очень, обеспокоенные тем, что творится в их церквях. А творится вот что:

(1) служение, порой, доверяется лицам из “клуба избранных”, как правило, детям служителей и представителям семей потомственных верующих (лат. nepotism);

(2) богословски образованным христианам зачастую закрыт путь к активному служению; вместо того, чтобы служить преимуществом при избрании на служение, образование видится как существенный недостаток;

(3) среди служителей церквей преобладает авторитарный стиль правления и отсутствует прозрачность (англ. transparency). Они силой насаждают экстрабиблейские правила, определенный dress-code и нещадно ведут борьбу с несогласными; [2]

(4) многие церкви ориентированы на поддержание существующего положения вещей (status quo) и осадного менталитета (англ. fortress mentality) по-отношению к окружающей культуре. [3]

Верующие, которые искренне хотят служить Богу и не желают мириться с существующим в церквях положением вещей, на самом деле интересуются, что же им делать? С одной стороны, церковной реформацией в славянской среде пока не пахнет, так как основная масса членов общин, по сути, пребывает в пассивном бездействии, с другой же, существенный процент верующих желает церковного обновления, нового импульса в служении, поставления четких целей (видения) и существенных перемен в том, как ведутся церковные дела, и взаимоотношениях с обществом.

ЗАТЯНУВШИЙСЯ ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД

Мы живем, как мне кажется, в переходный период, который слишком уж затянулся. Последние 25 лет ознаменовались неудавшейся М.Горбачеву перестройкой нашего сознания, распадом самой большой страны в мире – СССР, страшнейшим экономическим кризисом и огромной путаницей в евангельской церковной жизни. Жители СССР не смогли воспользоваться предоставленной им М.Горбачевым свободой и, вместо созидания чего-то хорошего и конструктивного, “наломали дров” – разорвали экономические и политические связи между республиками, разожгли огонь межэтнических конфликтов и граничащего с фашизмом национализма.

Поэт-эмигрант Иосиф Бродский еще в 1965 году пророчески писал:

Ах, свобода, ах, свобода.
У тебя своя погода.
У тебя – капризный климат.
Ты наступишь, но тебя не примут.

Почему-то многие подумали, что, с приходом свободы, мы на следующий же день заживем, подобно американцам. Не получилось. Мы оказались свободными, но голодными. Так как свобода была для многих чуждым понятием, многие не понимали, “с чем ее варить”, зачастую путая понятия “свободы” и “вседозволенности”.

Точнее всех, как мне кажется, это выразил телеведущий Владимир Познер: “В России часто путают свободу с волей, а это разные вещи. Воля — это что хочу, то и ворочу и мне совершенно плевать на всех остальных. А свобода — это нечто такое, что кончается там, где начинает мешать свободе другого человека, и это прежде всего ответственность. Я бы сказал так: самый несвободный человек — это и самый безответственный человек, это раб. Он ни за что не отвечает, за него отвечает хозяин. Напротив, самый ответственный человек — это человек, который только сам принимает все решения, и он и есть самый свободный”. [4]

Общество до сих пор пребывает в разделенном и разобщенном состоянии. Одни хотят назад в СССР, прославляют Сталина и “железный порядок”. Другим нравится свобода творить то, что они пожелают в стране, где “всё покупается и продается”. Интересно и то, что в некоторых странах – республиках бывшего СССР – люди, видимо, устали от свободы и опять легко поддаются “игу рабства” – подчиняются диктатуре и жертвуют (непонятно ради чего) своей личной свободой.

В постсоветском евангельском мире дела также далеки от идеала. Энтузиазм начала 1990-х постепенно сменился массовой эмиграцией тех, кто, казалось бы желал прихода свободы. Многие верующие уехали на Запад по экономическим причинам, хоть и обильно поливали свой отъезд соусом “Божьей волей”. У большинства так и не хватило смелости признаться, почему они уезжают. У многих подростков и пожилых людей, как говорится, и выбора-то не было. Они уехали в составе многочисленных семей и “очнулись” только когда оказались в новой стране, где хочешь – не хочешь, нужно было как-то адаптироваться.

Эмигрантские церкви в странах Запада, с одной стороны, пытались сохранить то, что помнили из времен СССР, с другой же стороны – не заметили, как восприняли элементы культуры и лексикона из американской жизни. Теперь славянские общины представляют из себя некий гибрид, который, признаюсь, выглядит довольно странно, когда видишь на американской церковной парковке выходящую из новенького полуспортивного Chevrolet даму в косынке, с “нашей” привычной баптистской прической и при совершенном отсутствии какого-либо макияжа. Эта картина соседствует с иной – молодыми парнями-славянами, стоящими кучкой на церковной парковке во время собрания и живо обсуждающими что-то своё на чистом английском языке. Проповедь “какого-то 70-летнего деда”, доносящаяся из молитвенного дома, их явно не интересует. “I do not even understand what he is saying,” (“Я не понимаю, что он говорит”) – бросает фразу один из подростков.

Славянские церкви в эмиграции пытаются выжить, кто как может. Сокращающееся число новых эмигрантов ведет к стагнации в росте общин. В США увеличивается число христиан-славян, покидающих этнические церкви и присоединяющихся к многонациональным церквям. Вячеслав Цвиринько подчеркивает: “Основной источник роста членства в церкви – продолжающаяся иммиграция. Как только она прекратится, количество членов в церквях начнет уменьшаться”. [5]

Постсоветские церкви 1990-х, с одной стороны, обрадовались новым контактам с иностранными христианами, когда в общины потекли доллары и марки, и стали строиться ныне полупустые гигантские храмы. Пасторы вдруг приосанились и, перестав ходить пешком, сели за руль Mercedes и Volkswagen, с помпой въезжая в церковные ворота. Их провожали недоумевающие взгляды старушек, переживших времена гонений…

С другой же стороны, ближе к концу 1990-х, в сердцах и умах и лидеров общин, и рядовых христиан возникла глубокая настороженность по-отношению ко всему “не нашему” – к учению, которое привезли с собой американцы, к стилю их одежды, манере поведения и т.д. Американские деньги, получается, в церквях были востребованы, а вот учение – нет. “Нам нужны ваши деньги, а не вы со своим кальвинизмом”, – как-то сказал гостю-американцу пастор одной небольшой общины в Украине. Среди руководства евангельских общин, видимо уставшего от постоянных “евангелизационных потрясений” 1990-х, возникла тяга к спокойствию и сохранению status quo. Многие последовали известному принципу: “Сохраняй существующее положение вещей, и будешь править долго. Après nous le deluge (“А после нас хоть потоп”). [6]

То тут, то там на постсоветском пространстве стали расти, как грибы, богословские учебные заведения на разный “вкус и цвет”. Они именовались по-разному: колледжами, университетами, семинариями и академиями. В 1990-е было “модно” для союзов и ассоциаций церквей иметь свой колледж или семинарию, да и первым выпускникам вузов из США и стран соц. лагеря нужно было где-то трудоустроиться. Некоторые вузы соперничали друг с другом, наотрез отказываясь признавать дипломы друг-друга. Другим вообще было все равно, существовали ли в их городе или области похожие школы, или нет. Показателен случай, когда диплом выпускника христианского вуза, находящегося в Москве, не был признан колледжем в Украине только из-за того, что был выдан “москалями”.

Во многом, вузы, как миссии и церкви, в 1990-е притягивали немалые средства из стран Запада, поэтому все, кто мог, образовывали новые парацерковные организации. Следует сказать, что некоторые руководители сколотили на этом состояние.

Деятельность некоторых христианских вузов пересекалась и программы дублировались, однако это не мешало их руководителям трубить об “уникальности” именно их учебного заведения и о том, что именно “мы и исключительно наш вуз отправляем выпускников на служение в самые отдаленные концы земли”. Некоторые ректоры и слышать не хотели о том, что в соседней с ними области или стране существовала такая же семинария, которая так же готовила студентов для служения в труднодоступных районах бывшего СССР (Средняя Азия, Сибирь и Дальний Восток России).

А церкви оставались в стороне от образовательного процесса. [7] Они, по-видимому, так и не поняли, в какое время живут и куда следует двигаться. СССР распался слишком внезапно. События развивались довольно стремительно. Тон в евангелизме и миссии задавали христиане из стран Запада, а постсоветские евангельские общины осуществляли то, что указывал им западный заказчик, не задумываясь о вопросе целесообразности того, что происходило. Учебные заведения набирали своих абитуриентов из церквей, где у молодежи получение христианского образования вошло в моду. Не заметили молодые люди, что их отцы-пасторы к такому энтузиазму отнеслись “с холодком” и не слишком задумывались о том, что они будут делать с целым “возом” богословски образованной молодежи.

В своей статье о проблемах богословского образования в бывшем СССР (2005) я уже поднимал этот вопрос: “Готовятся ли церкви к возврату своих семинаристов через три-четыре года? Где и в каком качестве выпускники семинарий смогут влиться в служение? К сожалению, многие общины об этом не задумываются. Более того, некоторые служители отправляют своих молодых членов церкви в семинарии, потому что те, на их взгляд, являются “слишком умными” и задают слишком много вопросов”. [8]

Молодежь, как оказалось, в основном, осталась непонятой и невостребованной. В среде церкви богословски образованные люди как бы существовали сами по себе. Несмотря на то, что в христианских вузах они изучали Библию, богословие и оригинальные языки, на которых была написана Книга книг, в церквях почему-то посчитали, что они “неизвестно чем” занимались в семинариях и колледжах.

Некоторые богословски образованные христиане, обладая доброй дозой смелости, основывали новые церкви, другие эмигрировали вместе с семьями на Запад, а третьи просто сели на задние скамейки молитвенных домов, предпочитая заняться бизнесом и другими делами. Правда, некоторым повезло, а именно – тем, кто оказался “своим”, т.е. лицом “правильной национальности”, у кого родственники обладали церковной властью и большими возможностями и кто мог закрыть глаза на всякого рода компромиссы и беззакония, которые, к сожалению, имели место в церковной среде. Но таковых, на самом деле, было немного.

ТРИ КАТЕГОРИИ ПОСТСОВЕТСКИХ ЕВАНГЕЛЬСКИХ ЦЕРКВЕЙ

“Новообразованные” церкви

В плане окраски внутренней жизни и служения, постсоветские церкви поделились на три категории. Первые, так называемые “новообразованные церкви” во всем стали подражать общинам на Западе, отдавая дань моде 1990-х, когда все западное принималось “на ура”. Некоторые из них были основаны западными миссионерами, другие же – при прямой финансовой и духовной поддержке, в основном, из США. Пасторы таких церквей часто ездили в Америку, принимали от западный партнеров щедрые пожертвования, учили “на ходу” английский язык и изучали, что и как делается в американских общинах. Все это (песни, стиль проповеди, богослужения и dress-code) они привезли на “наш” рынок и худо-бедно пересадили задуманное на отечественную почву.

Такие церкви привлекли, в основном, молодежь из малообеспеченных семей, творческих людей и студентов, которые искали внимания сверстников и безусловного принятия. “Христианские тусовки” были понятны и приняты теми, кто только что пришел к Богу и кому такая форма общения была по душе. Подобные общины, как вы догадываетесь, не были приняты существовавшими на то время союзами церквей и ассоциациями и, поэтому, как говорится, находились “в свободном плавании”. Их подвергали критике, но на их богослужениях и встречах можно было то тут, то там видеть молодежь из столетних церквей, которая приходила туда, чтобы “освежиться”. “Запретный плод”, как мы знаем, сладок.

Правда, следует отметить, что чем старше становилась молодежь и (теперь бывшие) студенты, тем более умеренными становились формы богослужения и поклонения в “новообразованных общинах”. Некоторые из этих церквей уже отметили свое двадцатилетие и, конечно, уже новыми их уже не назовёшь. Они уже обрели свои традиции и порядки.

“Традиционные” церкви

Церкви с вековой историей воспротивились многим Западным тенденциям и веяниям. После того, как поток американских проповедников и всякого рода делегаций пошел на спад, “традиционные церкви” поспешили осудить пришедшую на просторы бывшего СССР свободу. Многим христианам “со стажем” показалось, что им более комфортно жить в условиях преследований, нежели в период свободы, который побуждал их мыслить и принимать самостоятельные решения. Свою роль сыграла и антиамериканская пропаганда, в течение десятилетий насаждавшаяся СМИ в Советском Союзе.

Многим “христианам со стажем” было намного комфортнее, когда за них решения принимали пастор и церковный совет и говорили, “что хорошо и что плохо в очах Божьих”. Такие христиане с радостью отдали свою свободу тоталитарным церковным лидерам, которые, затем, начали лепить из них своих послушных последователей.

Следует сказать, что “традиционные церкви” быстро избавились от пласта интеллигенции, которая интересовалась евангельским христианством в 1990-е. Образованные и интеллигентные люди задавали слишком много неудобных вопросов и служили “бельмом в глазу” для общин, состоявших, в основном, из рабочих и крестьян. Они так и не стали “своими” в отторгающей и замкнутой среде “потомственных христиан”.

“Традиционные” общины стали похожими на гетто, опять вернувшись к “отправлению культа” [9] в стенах молитвенного дома, соблюдению строгих правил в отношении окраски богослужения (наличие не менее трех проповедей, использование лишь “прохановских” гимнов) и внешнего вида членов церкви. Унижению, в очередной раз, подверглись, в основном, женщины, в отношении которых, как в исламском мире, были изданы разного рода указания насчет одежды, макияжа, причесок и др. Отодвинув Священное Писание на второй план, закрытые для мира общины поставили на первый план “предания старцев”, как будто вернувшись во времена СССР, в “болото, в котором им было тепло и уютно”. Они будто закрыли свой слух к словам Спасителя, который предупреждал: “Ибо вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого… И сказал им: хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание?” (Мк.7:8-9)

В своих письмах из тюрьмы Дитрих Бонхеффер (1906-1945), немецкий лютеранский пастор и богослов, писал: “Церковь только тогда является церковью, когда существует для других людей”.

Вместо того, чтобы идти в мир и вовлекаться в диалог с обществом, многие “традиционные” общины стали вкладывать значительные средства в ремонт фасадов полупустых молитвенных домов, обновление богослужебных залов, установку кондиционеров и модернизацию санузлов.

Недавно мне пришлось побывать в общине, где собирается всего горстка верующих, но в молитвенном доме которой сделан первоклассный “евроремонт”. Жалкое зрелище, скажу вам. Неудивительно, что верующие из современных церквей нередко потешаются над “хранителями традиций”, считая их “динозаврами” из “парка Юрского периода” (англ. Jurassic Park). Контакт между этими общинами, по понятным причинам, отсутствует, несмотря на то, что и те, и другие формально могут входить в один и тот же союз.

“Умеренные” общины

Третья категория церквей. т.н. “умеренных” (англ. moderate), совместила в себе элементы “западного христианства” (песни поклонения и прославления), сохранив кое-что из “наших” традиций советского периода (известные классические христианские гимны, переведенные на русский язык, церковный интерьер и др.). В таких общинах, порой, не наблюдается наличия четкой богословской позиции по второстепенным вопросам или явно выраженного отношения к dress-code. Порой создается впечатление, что такие общины находятся в выжидательной позиции и как будто “повисли” во временном вакууме.

Подводя итог, можно сказать, что предыдущие два десятилетия привнесли множество перемен в жизнь граждан “страны, которой уже нет на карте” (говоря языком Льва Кассиля), в общем, и евангельских верующих, в частности. Изменился мир вокруг нас, изменилась церковная жизнь. Изменились и мы. Однако наши дни, как мне представляется, уже не столь полны наивного энтузиазма, который переполнял сердца и головы многих в начале 1990-х. Кто-то говорит, что мы стали реалистами, однако я предполагаю, что мы живем в эпоху разочарования.

Смотря на предыдущее двадцатилетие, мы понимаем, что многое евангельским христианам сделать не удалось, что заявленные нами лозунги о “завоевании всего мира для Христа” и образовании “2000 церквей к 2000 году” в реальности оказались, мягко говоря “звуком трубным”. Не все материальные ресурсы были использованы целенаправленно и рационально. Созданная на просторах СНГ система богословского образования дала смешанные результаты. Из-за недостатка абитуриентов и финансов, страшнейший кризис разразился в ряде евангельских вузов. Не была достигнута хоть какая-то мера единства христиан. Верующие из разных республик разбежались по разным национальным и конфессиональным “квартирам”. Наш евангельский мир стал более раздробленным.

В евангельской диаспоре на Западе, то тут, то там, происходят конфликты и имеет место жесткая конкуренция за сферы влияния. Обнаружились глубинные проблемы в области отношений между поколениями. Многие “славянские проблемы” были “с успехом” пересажены на американскую почву. Тревогу вызывает количество алкоголиков и наркоманов среди представителей славянской эмигрантской молодежи. [10]

В бывшем СССР прекратился рост общин, и теперь церкви довольны даже тогда, когда им удается хоть как-то численно “оставаться на плаву”. По-прежнему отсутствует взаимодействие между церквями и богословскими школами. За двадцать лет многие церкви так и не поняли, зачем нужны богословские вузы, а вузы делают всего лишь жалкие попытки сблизиться с церковью, которая до сих пор не знает, “с чем ей варить” богословски образованных христиан.

Больше всего пугает отсутствие какой-либо зримой перспективы и конкретных шагов, направленных на какой-либо значимый успех в будущем, и это при том, что в России и ряде бывших советских республик наблюдается усиление попыток контроля государства за евангельскими общинами (в этом отношении, среднеазиатские республики преуспели больше всех).

При посещении общин наблюдается, в основном, “переливание из пустого в порожнее” и не видно горящих глаз молодых людей (и не только). В сельской местности, зачастую, на богослужениях присутствуют члены церкви старше 60 лет. Печалит и то, что только считанные единицы исследователей в СНГ бьют тревогу насчет плачевного положения дел в евангельском  сообществе. И.Бродский писал:

Русский орел, потеряв корону,
Напоминает сейчас ворону.
Его, горделивый недавно, клекот
Теперь превратился в картавый рокот.

Что же делать в данное время мыслящим молодым (и не очень) христианам, в которых все еще горит деятельный огонь энтузиазма и желания сделать что-либо полезное? Мне кажется, что очевидны три дороги.

ТРИ ДОРОГИ

Интеграция

Первая – пытаться интегрироваться в ту среду, которая доступна, наступить, хотя бы на время, “на горло своим амбициям”, искреннему духовному порыву и пытаться слиться с окружающей массой верующих. Может быть, по истечении какого-то периода времени, когда у вас будет больше влияния и возможностей, вы сможете воплотить в жизнь некоторые свои идеи в области служения, миссии, евангелизма и образования. Этого, конечно, гарантировать никто не может,как и того, что вы можете не дождаться “лучших времен”. Жизнь коротка, и через пару-тройку десятилетий подойдет “неугомонный” пенсионный возраст.

Если вы склонны избрать этот путь, следует принять во внимание то, что до вас им уже шли многие, пытаясь, как говориться, “проломить головой бетонный монолит”. Выпускники западных (и не только) вузов, возвращаясь домой, были встречены “холодным душем” безразличия и полной апатии. Те, у кого был обратный билет на американский континент, поспешили его использовать.

Выпускник John Brown University и Далласской богословской семинарии Семен Гончаренко, недавно получивший степень доктора философии (Ph.D.) в Southwestern Baptist Theological Seminary, одной из престижных и самых больших по численности студентов семинарий в мире, пишет в своей статье, озаглавленной “Используйте выпускников, иначе вы их потеряете” (англ. “Use Them or Lose Them”): “Получив прекрасное богословское образование за рубежом в 1990-х, я осознавал, что на первоначальном этапе в церкви никто не доверит мне роль лидера-стратега. Однако я хотел служить Богу и церкви. Признаюсь, я оказался не готов к холодному приему, который ждал меня со стороны деноминационных руководителей. Мне сказали, что, в лучшем случае, мне доверят вести “разбор Слова” на начальном уровне, т.е. служение, которое может осуществлять член церкви без какого-либо академического богословского образования. Естественно, что я выбрал иной вариант и начал служение в миссионерской организации, связанной со служением в бывшем СССР”. [11]

Верно то, что реформировать давно сложившуюся систему нелегко. На это могут уйти десятилетия. Легче построить что-то новое. В противном случае, вам придется стать одним из элементов “системы”, который она будет нещадно использовать. С течением времени “система” выбьет из вас остатки способности мыслить и вы, скорее всего, превратитесь в конформиста. Многим мыслящим людям подобная тропа не подходит. Хорошо это выразил И.Бродский:

Я был скорее звуком, чем –
Стыдно сказать – лучом
В царстве, где торжествует чернь,
Прикидываясь грачом…

Инновация

Второй путь – попытайтесь вместе с группой единомышленников образовать круг христианского общения, церковь или христианскую миссионерскую организацию, причем начните с малого и идите к большому и масштабному постепенно. Таким образом, вместе с группой людей, у которых есть те же устремления, что и у вас, вы сможете реализовать такие задачи, как: диалог христиан с обществом, социальная помощь зависимым и малоимущим и миссионерская деятельность там, где о Христе еще рассказано не было. Если вы встретитесь с единомышленниками из других районов или регионов страны, объединяйте ваши усилия, создавайте ассоциации и союзы церквей и миссий.

Этот путь также нелегкий. Нет гарантий, что ваши единомышленники во всем будут согласны с вами. Здесь требуется умение идти на компромисс, разрешать возникающие на пути конфликты, чтобы вместе идти вперед. Нередки случаи, когда вновь созданные церкви разделялись из-за личного конфликта между лидерами.

Особенно тяжело тем, кто пытается выйти из уже сложившегося истеблишмента (“традиционной церкви”), пытаясь создать что-то новое. На начальном этапе истеблишмент будет всячески противиться вашему новому начинанию вплоть до того, что станет вам активно противодействовать (удивительно, но все это происходит в христианской среде!). О новой церкви или миссионерской организации будут распускаться нелепые слухи (к примеру, что на богослужениях вы устраиваете танцы, что вы и ваши единомышленники “ударились в харизматию и либерализм”). Легче станет лишь тогда, когда новообразованная церковь или миссионерская организация “встанут на ноги”.

Эмиграция

И третье, что вы можете сделать – сменить место жительства, да, эмигрировать на Запад, именно (здесь не имеется в виду эмиграция в славянскую среду на Западе). Это может звучать непатриотично и довольно радикально, но это реальный выход из сложившейся на данный момент ситуации.  Родины-то у нас, родившихся до 1991 года, уже нет. Родились-то мы в СССР и свидетельство о рождении у нас – из несуществующей страны, как паспорт героя фильма “Терминал” (The Terminal), роль которого играет Том Хэнкс.

Один мой знакомый, при обсуждении как раз этого пути,сказал мне: “Хорошо, я уеду. Но кто меня “там” ждет?” На это я ответил: “Вопрос не в том, кто тебя “там” ждет, но в том, что “тут” тебя никто не ждет”.

Кстати, этот, третий вариант, выбирает все большее количество граждан России и стран СНГ, которые устали от различного рода кризисов, потрясений, притеснений, бюрократии, коррупции и преступности. Они с лихвой “насмотрелись” их в родных краях. Люди устали от безысходности и отсутствия дальновидной перспективы. Многие мыслящие, образованные, начитанные и желающие трудиться во имя Иисуса христиане, желают свободно проповедовать, писать, заниматься миссионерской деятельностью и др. Устали они от всякого рода рамок, препятствий, которые чинят им разные “духовные начальники” и “чиновники”, удобно пристроившиеся на “тепленьких местах”.

Мыслящие ученики Христа соскучились по аутентичному, свободному христианству, где церковь – это, прежде всего, сообщество учеников, а не монолитная, бюрократизированная и коррумпированная организация советского типа, в которой “генералов больше, чем сержантов”. “Где Дух Господень, там свобода”, – писал апостол Павел. (2Кор.3:17) Т.Лессинг выразил свое видение свободы следующим образом: “Птицу можно поймать, но можно ли сделать так, чтобы клетка была ей приятнее вольного воздуха?”

Многие мыслящие люди соглашаются с тем, что такая свобода, к сожалению, доступна только в странах Запада (здесь не имеется в виду славянская церковная среда на Западе), свободного мира, где люди, тем более, христиане, не притесняют друг друга, уважают мнение другого человека, где у каждого человека, вне зависимости от его статуса или положения, есть право на успех, где поместная церковь имеет большее значение, нежели надцерковные структуры с их чиновниками и постоянными неоправданными ограничениями, и где служители не играют роль Бога на страшном суде, но помогают упавшему духовно человеку восстановиться. Они уезжают, скорее не теряя родину, но обретая себя. Подавляющее количество мыслящих людей назад уже не вернется. Бродский писал:

Теперь уже и вправду – навсегда.
Ведь если может человек вернуться
На место преступленья, то туда,
Где был унижен, он придти не сможет.

Ф.Ламенне как-то сказал: “Свобода не есть афиша, которую читаешь на углу улицы. Это живая мощь, которую чувствуешь в себе и вокруг себя”. То, что, порой, называют свободой в бывшем СССР, – это лишь пародия на свободу. Это жизнь, в которой одна монолитная система была заменена на массу иных по форме, но тех же по сути структур. Это касается и общества, и церкви. Гёте писал: “Самое большое рабство – не обладая свободой, считать себя свободным”.

Рано или поздно перед каждым из нас встаёт выбор: “Что делать?” Если вы мыслящий человек, богословски образованный христианин, молодой человек, который уже попробовал “несладкий вкус” постсоветской церковной реальности, не желает проводить долгие годы в несвободе и пассивном бездействии, но стремится писать, творить, развиваться, в общем, делать что-то полезное для Господа и распространения Его Царства, я надеюсь, что вы сделаете свой выбор и, спустя годы, сможете сказать себе: “Я поступил правильно. Я не провел свои лучшие годы в “ничегонеделании”, но сделал кое-что значимое”.

Примечания:

[1] Александр Мостовой, “Александр Мостовой: “Занятно наблюдать, как тренером становится тот, кто никогда тренировать не собирался”. Интервью взял Александр Вишневский. Фиеста: Блог об испанском и не только футболе. http://www.sports.ru/tribuna/blogs/vishnevskiy/465466.html (11.06.2013).

[2] Андрей Колесников пишет: “Сила перемен и инноваций всегда страшила правителей: в ней они видели пророщенные зерна возможной демократизации”. См. Андрей Колесников, “Тень перестройки” (06.06.2013). Газета.ru. http://www.gazeta.ru/column/kolesnikov/5179453.shtml (06.06.2013).

[3] Oleg Turlac, “Moldovan Evangelicals: Struggling to Overcome Fortress Mentality and Emigration.” East-West Church and Ministry Report 12 (2) (spring 2004). Available from http://www.eastwestreport.org/articles/ew12213.html (Accessed 6 June 2013).

[4] Олег Кашин, “В.Познер: Эрнст сказал, что согласен с каждым моим словом” (26.02.2013). http://www.colta.ru/docs/14671 (06.06.2013).

[5] Вячеслав Цвиринько, “Современная славянская иммиграция в Америке: оценка прожитых лет и взгляд на перспективы будущего”. (Апрель 2013).

[6] Андрей Колесников, “Тень перестройки”.

[7] Д-р Михаил Черенков пишет: “Образование же, как и любая кадровая подготовка, рассматривалось как маркер чужеродности. Этим объясняется существующее доныне подозрительное и даже враждебное отношение к получившим высшее образование (особенно в гуманитарной, конкурентной по отношению к «вере», области): эти таланты иногда можно «использовать», но доверять им никогда нельзя”. См. Михаил Черенков, “Церковные кадры: проблемы и задачи христианского образования на выходе из постсоветского транзита”. Христианский мегаполис 20 (2) (2013) https://xmegapolis.com/2013/04/3836 (06.06.2013).

[8] Oleg Turlac, “A Response to Peter Mitskevich on Theological Education.” East-West Church and Ministry Report 13 (1) (winter 2005). Available from http://www.eastwestreport.org/articles/ew13107.html (Accessed 6 June 2013).

[9] Церкви с многолетней традицией вернулись к привычному modus operandi, существовавшему во времена СССР: “По существу, религиозные потребности сводились лишь к тому, чтобы “отправлять культ”, т.е. совершать богослужение, при чем только в стенах официально признанного молитвенного дома (“культового здания”). Духовное образование и просвещение, благотворительность и миссионерство оказывались запрещенными видами деятельности”. См. Елена Панич, “Гонения на верующих в “эпоху научного атеизма” и проблема свободы служения христианина”. Вера по Евангелию. http://rosbaptist.ru/index.php?Itemid=221&id=130&option=com_content&task=view (06.06.2013).

[10] См. Виталий Прокопчук, “Свидетельство помощника шерифа Виталия Прокопчука” (04.18.2013). Глас Сакраменто. http://glassac.org/category/%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D1%8F%D0%BD%D0%B5/ (06.06.2013).

[11] Simon Goncharenko, “Use Them or Lose Them.” (31 May 2013). Blog: Politics and Religion. Available from http://drsimongoncharenko.wordpress.com/ (Accessed 6 June 2013).

Фото: Brad K. | flickr.com

* * * * * * * * * *

Портал “Христианский мегаполис” предоставляет место для обсуждения и выражения различных позиций и точек зрения на жизнь христиан, церкви, государства и общества. Редакция сотрудничает с широким кругом авторов, принадлежащих к евангельскому крылу христианства, и поощряет сотрудничество между христианами, следуя словам Иисуса Христа: “Да будут все едино”. (Иоан.17гл.) Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов, однако это не препятствует публикации статей, написанных с разных позиций и точек зрения.

При цитировании материалов портала “Христианский мегаполис” в электронных СМИ, гипер-ссылка на издание обязательна. При полной перепечатке текста статей, необходимо письменное разрешение редколлегии. Контактный адрес: christianmegapolis@gmail.com