Государство и евангельское движение: этнические диаспоры
В наши дни все чаще можно услышать различные рассуждения о природе и сущности христианской церкви. Эти исследования и размышления пишутся на протяжении всей ее истории. Церковь настолько многогранна, что даже само слово “церковь”, кажется, оказалось зажатым в клещи различных стереотипов. Некоторые современники Реформации XVI века в Европе, дабы избежать этой зависимости от стереотипов, использовали иное слово – “община” и, таким образом, появились новые стереотипные коннотации. В наше время мы встречаем иные термины – “движение”, “явление” и проч. Они представляют собой попытку освободить столь широкое и высокое содержание этого “явления” (простите) – Церковь.
Всякий раз, сталкиваясь с переменами или вызовами современности, христиане вынуждены (и слава Богу!) пытаться ответить себе и другим, что собственно есть церковь. Новые философские веяния – просвещение, модернизм и постмодернизм – не давали христианам расслабиться. Им нужно было как-то реагировать, создавая новые модели церковного устройства и богословия. Исторические и политические сдвиги – войны, революции, движения масс – и снова церковь реагирует. Социальные проблемы: насилие, угнетение, зависимость, бедность, миграция, – и христиане вновь отвечают себе на вопросы. Какое это отношение имеет к церкви? Как это влияет на церковь? Должна ли церковь этим заниматься?
Выглядит так, что вопрос о сущности и миссии церкви актуален всегда. Вместе с этим, он не совсем ясно сформулирован. Окружающая действительность придает жизни церкви вкус, избавляя ее от пресности. Емко и кратко сформулировать суть церкви сегодня не представляется возможным. Также, нет необходимости ограничивать ее каким-то одним определением. Здесь наверное было бы уместно упомянуть сравнение философии с городом, приведенное Людвигом Витгенштейном. Он утверждал, что одну философскую парадигму невозможно заменить другой. Она, как город, обустраивается, обновляется и расширяется, улица за улицей. То же самое можно сказать и о сущности церкви. Невозможно избежать всех предыдущих коннотаций. Так или иначе, современное осмысление церкви почивает (нравится это кому-то или нет) на огромном многообразии церковных представлений прошлого. Если так затруднительно работать целиком с таким понятийным аппаратом, как церковь, то вполне оправдана работа с отдельными ее составляющими, отражающими те или иные социальные, богословские или психологические вызовы.
Так, в разговоре о роли и природе церкви наиболее горячую дискуссию вызывают вопросы (1) взаимоотношения церкви и государственной власти, а также (2) социальной ответственности церкви. Мнений по этим вопросам много; они нередко диаметрально противоположны.
На мой взгляд, сама дискуссия возникла в результате изменения христианства в эпоху Константина Великого. Социальная ответственность и отношение к представителям власти не были темой для широкой дискуссии в ранний период существования церкви. Церковь серьезно изменилась с тех пор. Зачастую сложно увидеть в ней движение, основателем которого был Иисус. Как ни странно, но христиане вынуждены все время оправдываться, почему они ведут себя не так, как поступал Иисус. Достаточно взглянуть на работу Ричарда Нибура «Христос и Культура», на попытки оправдать идею симфонии между Церковью и императором, на разделение светской и церковной власти в католической Европе, а затем и в землях Магистральной Реформации. Печально то, что сегодня представители евангельского христианства, которые являются наследниками радикальной Реформации, попадают под то же влияние. Речь не о том, что Иисус был аполитичен. Речь о другом: если Иисус – Царь с конкретной программой, этикой социальных взаимоотношений, то как быть подданным Царя, которые являются гражданами конкретных государств и сталкиваются с конкретными социальными проблемами.
Если взглянуть на вопрос государственно-конфессиональных отношений с перспективы межэтнических отношений, интересно одно замечание Йодера по этому поводу. Христианство, как движение, трансформировалось в государственную религию во время Константиновых реформ, потому что религия является объединяющей империю идеологией. Христианство в IV веке стало такой имперской идеологией. Теперь язычник – не тот, кто не принял Христа и крещение, а тот, кто живет за пределами христианской империи. Отголоски такого мышления видны в колониальном миссионерстве XIX века. Такой подход эхом доносится до наших дней, когда читаешь информационные отчеты христианских миссионерских организаций о работе среди беженцев и мигрантов под заголовками, вроде: «Когда миссия идет к нам». Можно увидеть разнообразное отношение христиан к мигрантам и беженцам в разных частях мира, но объединяет нас одна отличительная черта. Миссия среди мигрантов и беженцев – это миссия среди чужих. Это отдельный “сорт” людей. Они – «язычники», «варвары»: гости из Средней Азии в Санкт-Петербурге или Москве, сирийские беженцы в Европе, постсоветские эмигранты в странах Запада.
В ответ можно возразить, что, мол, это объективно иные по культуре и менталитету люди. Однако, иными, что касается культуры, или, точнее, субкультуры и ментальности могут быть и «свои». Но при этом они для нас, граждан империи, остаются своими. Вы можете неоднозначно относиться к хипстеру или футбольному фанату в Москве, но они будут для вас несчастными ближними до тех пор, пока они несут российский имперский пыл или болеют за “Спартак”. Таджик по национальности, но россиянин по гражданству, обосновавшийся cо своей семьей в каком-нибудь российском мегаполисе (как бы он ни старался), останется «гостем из Средней Азии». Эмигранты из бывшего Советского Союза в США вынуждены постоянно объяснять поведение российских властей своим западным знакомым, хотя, казалось бы, живут за пределами страны больше двадцати лет. Для многих они все еще остаются гражданами уже давно распавшегося Советского Союза.
И снова можно возразить, мол, эмигранты зачастую сложно проходят процесс адаптации и ассимиляции, недостаточно хорошо интегрируются в общество. В этом есть зерно истины. Но речь идет и о другом. Не потому ли представители этнических диаспор настолько сложно проходят все эти процессы, что все еще являются гражданами других государств и наций? Речь идет не о “инаковости” беженцев, эмигрантов, диаспоры. С этим никто не спорит, вопрос в том, являются ли они для Церкви объектом миссии как «чужие», «язычники» и«варвары»? Если церковь – религиозный инструмент, то ответ, очевидно, будет позитивный. Если же церковь (народ Божий) одновременно является и субъектом, и объектом миссии Бога, гражданами Царства Божьего, то ответ также понятен. Церковь сама является «чужой», «варварской» в этом мире. Ей самой непросто в отношениях с государством, поскольку она одновременно есть проявление иного Царства.
Для кого-то здесь может прозвучать добрая весть. С появлением «иных», «чужих» у церкви возникает возможность показать свою лояльность государству, помочь ему справиться с еще одной проблемой – пристроить беженцев, успокоить мигрантов, договориться с диаспорами. Если в этом есть задача и миссия церкви, то она перестает быть церковью Христовой. Помощь стране, включая «иных», заключается в любви к ближним. Миссия церкви состоит, в том числе, и в поиске справедливости для угнетенных. А являются ли они при этом «местными» или «пришлыми» – это уже второстепенный вопрос. В-первую очередь, это люди, созданные Богом, которых Он приглашает, как и церковь, в Свое Царство.
Это означает, что церкви нужно мыслить не национальными категориями, а концепцией Царства Божьего. Участвуя в миссии Бога на земле, Церкви необходимо помнить, что она принадлежит земле и является объектом Божьей миссии. В то же время, Церковь обладает гражданством небес и в этом смысле является субъектом Божьей миссии. Говоря другими словами, природа и сущность церкви богочеловечна, и подражает она Богочеловеку. Она не просто знает о Нем, говорит о Нем или хорошо знакома с Ним. Она есть Его продолжение, как бы пафосно это ни звучало; иначе церкви не удержать своей сущности. В противном случае, в погоне за эффективностью и влиянием, она так и будет вынужденна в своем богословоствовании из века в век оправдываться, почему она не очень похожа на своего основателя – Иисуса.
Материал опубликован с разрешения автора.
Фото: Pixabay
© 2016. Все права сохранены. Р.Загидулин и “Христианский мегаполис”.
Примечание: Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов, однако это не препятствует публикации статей, написанных с разных позиций и точек зрения. Редакция не несет ответственности за личную позицию авторов статей, точность и достоверность использованных авторами источников и переписку между авторами материалов и читателями.
При цитировании материалов портала “ХМ” в печатных и электронных СМИ, гипер-ссылка на издание обязательна. Для полной перепечатки текста статей необходимо письменное разрешение редколлегии. Несанкционированное размещение полного текста материалов в печатных и электронных СМИ нарушает авторское право. Разрешение на перепечатку материалов “ХМ” можно получить, написав в редакцию по адресу: christianmegapolis@gmail.com.