О феномене веры

О феномене веры

По всей видимости, уже сама постановка такого вопроса у многих верующих и неверующих людей вызывает скептическое отношение. Светский (или секулярный) мир традиционно смотрит на верующих свысока, как на людей отсталых, несовременных, придерживающихся не соответствующих современной жизненной системе установок и запретов. Религиозный мир платит секулярному сообществу той же монетой: «Что общего у света с тьмой?». Иногда результатом таких отношений становится взаимное неприятие, перерастающее в противостояние и откровенную вражду. Хотя по своему опыту скажу: чаще всего светская интеллигенция просто игнорирует церковь и церковников, воспринимая их как старые вещи, сложенные в бабушкином сундуке и пересыпанные нафталином от моли, потому что сегодня критиковать церковь, особенно доминантную, немодно и даже небезопасно, особенно в России.

Отсутствие понимания и противостояние между «верующими» и «неверующими» в период Новой и Новейшей истории стало уже достаточно привычной ситуацией. Философы, культурологи, богословы и религиоведы пытаются объяснить такую дихотомию, говоря о «двух мировоззрениях», основанных на категорически разных принципах. Действительно, особенность церковно-религиозной сферы общественного сознания и, как следствие, религиозного дискурса заключается в том, что в процессе религиозной коммуникации главенствующее место занимает некий авторитет, освященный традицией. Это может быть авторитет определенного человека, текста, обряда или способа и т.п. Авторитет связан с феноменом веры, который выражается в некритическом, безусловном принятии и усвоении определенной традиции, авторитетной с точки зрения верующего человека [Савин 2009, стр.69-70]. Вера, перерастающая в доверие к Высшей Личности, является феноменом духовной жизни, оказывающим решающее действие на формирование мышления религиозного человека. Анализируя понятие «вера» на материале русского языка, М.Г.Селезнев приходит к выводу, что семантическая противопоставленность понятий «вера» и «знание» в некоторых случаях в религиозном дискурсе может быть нивелирована.

Производя логический семантический анализ, исследователь отмечает, что «знание не есть акт, совершаемый субъективным сознанием, но скорее состояние этого сознания, возникшее как бы независимо от него. Слова “Я знаю, что …” подразумевают, что наше знание предстает перед нами как нечто очевидное, недискуссионное, как нечто, что и не вычислено субъектом, и не принято им на веру, но словно бы непосредственно увидено в объективной реальности» [Селезнев 2003, стр.120]. Знание воспринимается нами не как акт, а как данность – как обладание истиной, прежде всего в результате презумпции истинности, входящей в смысл глагола «знать». Единственная альтернатива – отказать собеседнику в знании (т.е. в бесспорном обладании истиной) – и тогда уже, лишив его слова презумпции истинности, трактовать их не как знание, а как частное мнение [Там же, стр.122].

В чем же феномен «веры»? Вера, в ее чистом виде, способна служить основанием для себя самой [Ивин 2000, стр.225]. То есть, говоря иными словами, для ее существования не нужны никакие доказательства, и самым мощным стимулом ее сохранения и подкрепления является безальтернативность определенной религиозной традиции, вероучения общины, конгрегации или конфессии. Скажем еще проще: нет выбора – нет проблем. Смиренно стой в стойле религиозной традиции! Открыв рот, смотри на авторитеты! Вот почему в любой религии самым великим грехом является сомнение, а предметом порицания – «всякие умствования». Все аргументы сводятся к объему религиозной традиции, опыту предшественников, который, по мнению лидеров, безусловно заслуживает доверия, даже если на самом деле этот опыт не стоит и «ломаного гроша». Аргумент в религиозной традиции всегда носит оценочный характер: то, что унисонно традиции – хорошо; то, что конфликтно – плохо.

Вера как состояние души одного человека воздействует на ум и чувства другого человека. Вера способна заражать, и ее заразительность иногда оказывается более убедительным аргументом, чем любое доказательство. Известный христианский богослов Ориген писал, что для Евангелия существуют доказательства, способные удовлетворить даже ум, воспитанный на строгой греческой философии: «В Евангелии заключено и свое собственное доказательство, выводимое при помощи греческой диалектики <…>, ибо содержащиеся в Евангелии пророчества сами по себе достаточны, чтобы вызвать веру в любом человеке, читающем их, особенно о том, что относится к Христу <…>, ибо мы должны верить, что те знамения и чудеса, о которых рассказывается в Евангелии, действительно имели место по многим причинам, а также, потому что следы их все еще сохраняются в людях, ведущих свою жизнь в соответствии с наставлениями Евангелия» [Origen, Contra Celsum]. Очевидно, что о критическом мышлении, свойственном современному интеллектуалу, здесь не может идти и речи.

Специфика современного светского дискурса заключается в том, что мировоззрение современного секулярного человека формируется науками, прежде всего естественными. Весь мир осмысливается на основе физических (в самом широком смысле этого слова) законов природы, которые выявляются, описываются и всесторонне осмысливаются. Наука направлена на выработку и систематизацию объективных знаний о действительности. Как форма общественного сознания, наука связана с постижением закономерностей мира и производством знаний. Триединая цель науки включает в себя описание, объяснение и предсказание [Лешкевич 2005, стр.19]. В первом приближении научно философствующий разум очень похож на религиозный, но, вместе с этим, есть целый ряд кардинальных отличий.

Философия науки базируется на тезисе «подвергай все сомнению!». Страстная неприязнь догматов – кредо научно философствующего разума [Лешкевич 2005, стр.20]. По словам Б.Рассела научное философское мышление «взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь-то авторитет традиции или откровения» [Рассел 2003, стр. 19].

Научная форма общественного сознания не приемлет такой феномен как «чудо». В науке, то, что необъяснимо, должно быть объяснимо. Должен быть выявлен и описан сам механизм исследования объекта изучения на определенный предмет. Методика выявления и описания должна быть объективно проверяемой, поэтому наука базируется на таких критериях как: повторяемость в наблюдении; интерсубъективность знания (его всеобщность и независимость от личности ученого, т.е. никаких личных откровений человека); воспроизводимость опыта [Лешкевич 2005, стр.24].

Научная форма общественного сознания требует рациональности. Рациональность – это способ вписывания человека в мир, который опосредован предварительной работой мысли (т.е. никакого «откровения»), идеальным человеческим замыслом связан с логико-понятийными стандартами. Рациональность предстает как наиболее адекватное средство научного поиска, где за шелухой явлений, видимости и «кажимости» исследователь пытается распознать сущность, основу, причину и закономерность [Лешкевич 2005, стр.14]. Иначе говоря, знаменитый тезис, приписываемый Тертуллиану, – Credo quia absurdum (“Верую, ибо абсурдно”), – сам по себе абсурден для научного сознания.

В этой связи светский дискурс, базирующийся на научной форме общественного сознания, допускает, а порой и поощряет перемены в убеждениях человека. Утверждение, что светское сообщество – это социум без принципов, идеалов и убеждений, выглядит крайне убого. Убеждения в данном дискурсе составляют стержень мировоззрения. Вот что об этом пишет член-корреспондент РАН, создатель популярнейших в 1960–1980-е гг. учебников по философии А.Г.Спиркин: «Человек без глубоких убеждений – еще не личность в высоком смысле этого слова; это как бы плохой актер, играющий навязанные ему роли и в конечном счете утрачивающий свое собственное Я» [Спиркин 2006, стр.20]. Однако крайне уважительное отношение к личности человека в светском дискурсе должно привести к выводу, что «убеждения не только зарождаются, но и перерождаются <…> Перемены в убеждениях осуждать нельзя, если они имеют уважительные основания. Человеку зрелых лет позволительно изменить свои убеждения по поводу того или иного события, факта вследствие нового, более основательного их изучения, или вследствие какой-нибудь существенной перемены, происшедшей в самих этих фактах» [Спиркин 2006, стр.21]. В этом коренное отличие секулярного, или светского, дискурса от религиозного.

Итак, в чем же фундаментальное несоответствие научного и религиозного дискурсов? В различности их природы, – это два параллельно существующих, не пересекающихся мира. Сведем все вышеизложенное к следующему: религиозный дискурс – это дискурс догматов, традиций и установок – это статика, по крайней мере, таково положение дел на сегодня; научный дискурс – непрерывная динамика, отказ от догматов и традиций (или трансформация традиций вплоть до самого полного ее переосмысления), абсолютная готовность радикально пересмотреть истины, которые еще вчера казались непоколебимыми. Несмотря на то, что «вера» и «авторитет» также имеют место и в научном дискурсе, они не являются доминантными, уступая место доказательству (верификации) и опровержению (фальсификации).

Итак, создается впечатление полного отсутствия общих точек соприкосновения религиозного и светского дискурсов, однако как объяснить наличие в истории человечества огромной армии людей ученых и внешне светских, которые были глубоко верующими и посвященными Богу? Ответ заключается в способности этих людей отстраниться от деталей своей веры, несоответствий и противоречий, которые неизбежно ей сопутствуют, и сфокусироваться на центральном предмете своих убеждений – Господе и Спасителе Иисусе Христе. Обратите внимание, не на букве текста Библии, подвергшейся трактовке, не на текстологии, не на методах исследования Писания. Живая Личность Иисуса Христа, присутствующая здесь и сейчас с тобой, способна вывести любого человека из мрака научного скепсиса, логических противоречий богословия, разочарований в верующих людях, которые зачастую хуже неверующих, но при этом постоянно бубнят о святости и знают правильные сакральные слова. Непонимание этого положения вещей ведет к весьма плачевным последствиям.

На основе анализа религиозной ситуации в Западной Европе, США, Канаде и других развитых странах известный пропагандист теории эволюции, яростный атеист Ричард Докинз отмечает, что христианство повсеместно теряет своих последователей. Это действительно так. Почему? Христианское богословие, прежде всего догматика, не сильно изменившееся со времен средневековья, часто не является богословием ответов для современного представителя западноевропейской цивилизации.

Сущность христианской догматики заключается в систематическом изложении основополагающих для церкви учений о вере и ее исповедании, которое реализуется в определенной модели поведения верующего человека и ее распространении. Теоретически догматика сводится к вечному противостоянию заблуждениям, исходящим от: (а) других религий; (б) философии (мудрости «человеческой»); (в) падшей природы человека [Помазанский 1993, стр.6]. На практике данное противостояние ведет к консервированию средневековой картины мира, основанной на схоластической традиции. В такой картине мира описана определенная доктрина, часто далекая от реальности, неизбежно деформирующая жизнь в угоду теоретическому, схоластическому, метафизическому построению. Небесный мир – это мир сущностей, земной – мир явлений; первый – истина, второй – лишь тень истины; иногда дело доходит до того, что земной мир кажется менее реальным, чем небесный [Ивин 2000, стр.321]. В результате догматика перетекает в догматизм, обязывающий верующего человека оперировать исключительно категориями средневековой схоластической традиции, сущность которой заключается в стремлении идти от идеи к фактам (или псевдофактам). Догматик, затвердивший идею и отправляющийся от нее к реальности, не способен заметить несовпадение идеи с изменяющимися обстоятельствами [Там же, стр.322]. Такое положение вещей ведет к авторитарности, традиционализму, крайнему консерватизму, примитивному комментаторству и символизму. Очевидно, что при таком положении дел христианское богословие становится неконкурентоспособным в сравнении с секулярной картиной мира в светском сообществе. Признав этот факт, современным христианским богословам следует искать новые нетривиальные ответы на вопросы. Следует, наконец, осознать, что мы живем в нехристианском мире, и наша цивилизация, основанная на христианской традиции во всем ее многообразии, уже давно нам не принадлежит. Люди привыкли не верить и задавать вопрос: откуда ты это взял?

Попытки подогнать современную науку под выводы средневековых богословов также обречены на неудачу. Несмотря на все потуги фундаменталистов идти этим путем, выглядит это успешно только в их воспаленных бессильной агрессией головах. К сожалению, до сих пор в апологетической литературе данных авторов можно встретить книги, в которых фундаменталисты апеллирует к авторитету людей, безусловно авторитетных в свое время, но теперь не имеющих никакого отношения к современной научной картине мира. Так в одном из альманахов, посвященных идеям креационизма, автор считает до сих пор актуальными работы Джеймса Ашшера (перевод с английского). Вот, что о нем написано в альманахе: «Архиепископ Джеймс Ашшер (1581 – 1656) был высокообразованным и уважаемым историком, посвятившим свою жизнь защите христианской веры. Он тщательно исследовал светские описания истории мира от момента сотворения до 70 года по Р.Х. Сегодня над ним часто посмеиваются за заявление, что мир был создан в 4004 году до Р.Х. Однако эта дата широко принималась до тех пор, пока люди не поверили в идеи, такие как миллиарды лет истории Земли. Другими словами, они стали доверять светским открытиям, основанным на ошибочных методах датирования, вместо единственного достоверного метода – советоваться с книгой по истории (непогрешимым Словом Божьим), написанной Очевидцем. Ашшер также доказывал, что первым днем творения было 23 октября. На первый взгляд, предполагать такую конкретную дату покажется неуместной крайностью, но, изучая деятельность Ашшера, сразу понимаешь, что он был блестящим ученым, имевшим хорошие основания для выводов относительно даты творения.

Одним из многих планов Ашшера было написать полную историю мира на латыни, охватывая все основные события с момента сотворения до 70 года по Р.Х. <…> Работая над этим произведением, Ашшер впервые сделал предположение о том, что Библия – единственный надежный источник хронологической информации о временных периодах, охваченных ею» [“Лучшие доказательства. Наука и Библия опровергают миллионы лет”, стр.79-80].

Итак, что здесь можно сказать? Начал Ашшер с изучения светских источников и понял, что лучше Библии ничего нет. Для современного евангельского христианина действительно лучше Библии ничего нет, но как быть с нехристианами, для которых Библия – не авторитет? Неужели труды средневекового архиепископа способны добавить авторитетности Писанию? Неужели труды современных ученых историков, археологов, филологов, философов и социологов не могут конкурировать с неким Джеймсом Ашшером? Воистину, абсурд возведенный в степень

Христианская догматика и современная наука формируют различные картины мира современного человека. В самом широком смысле слова, картина мира – это совокупность представлений человека определенной исторической эпохи о внешней (окружающей) и внутренней (собственной) реальности. Очевидно и наличие прямого сходства между современной религиозной формой общественного сознания и средневековой. Оно заключается в стремлении упростить, утрировать окружающую действительность. Анализ лексики, входящей в сферу духовной жизни средневекового человека, показал, что весь его идеальный мир формировался вокруг основного регулятивного Средневекового принципа оппозиции «добра и зла» с множеством ее коррелятов. Именно этот дихотомический принцип составляет инвентарь любой культуры: дух/плоть; жизнь/смерть; вера/безверие; страдание/спасение; святость/греховность; любовь/ненависть; честь/бесчестие; простота/хитрость; бедность/богатство и т.п. Весь этот мир воспринимается в категориях божественное/земное, верх/низ. [Вендина 2002, стр.183; Рябцева 2005, стр.29].

Конечно, из-за простоты данного регулятивного принципа, основанного на бинарных оппозициях, любой этический конфликт легко находит свое разрешение в рамках средневековой христианской традиции, однако, как быть с современным секулярным человеком, который привык осмысливать действительность в системе более сложной модели мира, допускающей переходные тона между «черным» и «белым»?

Секулярная картина мира более богата и более насыщена красками. Ее модель предусматривает переходные тона и различные допущения. С этической точки зрения, это приводит к тому, что нерелигиозный человек достаточно терпимо, по мнению человека религиозного, относится к огромному количеству явлений, которые считаются грехами и пороками современной культуры, находя им свое логическое или научное (физиологическое, психическое, социальное и др.) объяснение.

Религиозная картина мира, построенная на примитивных бинарных оппозициях модели мира, наоборот весьма категорична и нетерпима к порокам, ставшим нормой современной эпохи. Однако этот достаточно позитивный факт имеет и отрицательную сторону, связанную с нечувствительностью к позитивным, но непривычным аспектам современности. Достаточно вспомнить борьбу средневековой церкви с наукой. То, что сегодня является нормой (трансплантология, переливание крови и многое другое), было встречено религиозной общественностью как крайне греховное и порочное, подрывающее основы церкви и общества. Очевидно, что человек, получивший хорошее образование и воспитание, уже не будет в состоянии серьезно воспринять примитивную религиозную систему, рассматривая церковь как пережиток из прошлого.

Итак, одной из животрепещущих задач современного богословия и христианской философии остается осмысление современной светской картины мира, которое должно выходить за рамки средневековой схоластической традиции и с большим уважением относиться к современному человеку. К сожалению, благодаря тенденциям так называемого «библейского фундаментализма», эта задача в определенных случаях становится крайне затруднительной, поскольку из-за этого направления разрыв между современной научной и религиозной картинами мира увеличивается. Речь здесь не идет о секуляризации религиозного дискурса или о противостоянии святости и греховности; проблема в несовместимости убогой мифологии и прорыва к объективному знанию. В большинстве своем верующим людям кажется, что консерваторы-фундаменталисты – истинные христиане, ведущие высокоморальный образ жизни, а люди взвешенных, умеренно-консервативных взглядов чаще не так высокоморальны. Увы, это не так. И среди консерваторов есть те, кто не смогли сохранить свой христианский брак, впав в откровенный блуд; те, кто оказались весьма нечистоплотны в финансовых делах; те, кто проявили себя как никчемные родители и т.п. С другой стороны, люди относительно свободных взглядов часто в своем поведении обнаруживают подлинную христианскую святость. Так что по делам их узнавайте их. “Не всякий, говорящий «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное…” (Мф.7:21).

Источники

Вендина, Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М.: «Индрик», 2002.

Ивин, А.А. Теория аргументации. М.: «Гардарики», 2000.

Лешкевич, Т.Г. Философия науки. М.: ИНФРА-М, 2005.

“Лучшие доказательства. Наука и Библия опровергают миллионы лет”. Альманах. Answers in Genesis 1:1 (2016): стр.79-80.

Помазанский, М. Православное догматическое богословие. Новосибирск, Рига: «Благовест», Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1993.

Рассел, Б. История Западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней. Четвертое изд. Ред. В.В.Целищев. Новосибирск: СУИ, 2005.

Рябцева, Н.К. Язык и естественный интеллект. Институт языкознания РАН. М.: Academia, 2005.

Савин, Г.А. “Коммуникативные стратегии и тактики в речевом жанре современной православной проповеди”. Диссертация на соискание степени канд. филол. наук. М.: РУДН, 2009.

Селезнев, М.Г. Вера сквозь призму языка. Логический анализ языка. Избранное 1988-1995. М.: РАН, «Индрик», 2003.

Спиркин, А.Г. Философия. Учебник. Второе изд. М.: “Гардарики”, 2006.

Origen, Contra Celsum, lib. Cap. II

Photo Credit: Pixabay

© 2017 “Христианский мегаполис”. Материал опубликован с согласия автора.

Примечание: Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов, однако это не препятствует публикации статей, написанных с разных позиций и точек зрения. Редакция не несет ответственности за личную позицию авторов статей, точность и достоверность использованных авторами источников и переписку между авторами материалов и читателями.

При цитировании материалов портала “ХМ” в печатных и электронных СМИ гипер-ссылка на издание обязательна. Для полной перепечатки текста статей необходимо письменное разрешение редколлегии. Несанкционированное размещение полного текста материалов в печатных и электронных СМИ нарушает авторское право. Разрешение на перепечатку материалов “ХМ” можно получить, написав в редакцию по адресу: christianmegapolis@gmail.com.