Миссия на постсоветском пространстве: заглядывая в будущее

В этом году мир вспоминает о событиях двадцатилетней давности, когда рухнул Советский Союз, и в отношениях c западом наступила новая эпоха. В это время церкви открыли для себя большой мир христианства в его разнообразии, установили партнерские отношения с западными собратьями, и при их активной помощи вошли в стадию бурного роста, развития новых служений и основания новых церквей. Вспоминая о событиях прошлого, об энтузиазме, им сопутствующем, стоит попытаться заглянуть в будущее, в следующие двадцать лет, и задаться вопросом, каких перемен это будущее от нас потребует.

Забота о будущем требует повышенного внимания к национальным особенностям служения и умения вписывать их в глобальный контекст. До сих пор «постсоветские» евангельские церкви связаны своим прошлым. Они всё еще не стали национальными, а если кое-где и стали, то скорее националистическими, т.е.  более ориентированными на вражду с чужим народом, чем национальными (ориентированными на духовную помощь своему народу).

Вчерашняя миссия для «русских» все больше осознает себя как многонациональная и международная миссия для народов постсоветского пространства. К сожалению, до сих пор, по своей наивности, запад поддерживает правомерность притязаний путинской России на объединение народов бывшего СССР в новую «русскую» империю. Пора, наконец, уяснить, что Россия – страна многонациональная, и русский народ – один из многих. Тем более, нельзя путать с «русскими» украинцев, белорусов, молдаван и другие «братские» народы.

Вместе с тем, есть своя правда в том, что русский язык является общим. Пока национальные культуры не оформились как самостоятельные и зрелые, русский язык выполняет посредническую функцию между ними, соединяя их в некую общность. Миссия для народов постсоветского пространства может использовать этот «общий язык», но лишь там, где нет сложившихся национальных языковых традиций.

Русская культура и русский язык, как общее наследие российской империи и советского периода, остаются общими для разных народов евразийского пространства, но эту общую память нельзя считать только приятной. Нельзя выводить из нее общность дальнейшей исторической судьбы.

Миссионерское служение в бывшем СССР становится всё более неблагодарным, и даже рискованным делом. Будущее служения всегда находится под вопросом. Международное партнерство зависит от государственной политики, настроений в обществе, позиции церквей и финансово-экономических условий. Сегодня все факторы сходятся в том, что миссия будет лишь усложняться. Момент конъюнктуры, когда территория бывшей «империи зла» стала зоной массового религиозного туризма и миссионерского “бизнеса”, уже позади. Все сложнее будет убеждать западных партнеров, что этот регион мира стоит финансовых вложений и нуждается в активной духовной помощи.

При сокращении международной поддержки будет усиливаться общественное и государственное давление на протестантские церкви и миссии, которые воспринимаются в качестве агентов запада. Евангельским христианам вновь предстоит узнать на себе, что значит быть в меньшинстве, быть чужаками среди своего же народа, постоянно отстаивать право на свободу совести (своей личной веры) и слова (своей проповеди).

Психологически невыносимо трудно жить в постоянной нестабильности, но именно этому предстоит научиться. Предсказать будущее невозможно, миссия всегда должна быть готова к переменам. Это потребует высокой мотивации от миссионеров, пасторов, руководителей миссий, которые должны будут продолжать непрерывный труд при нестабильном и недостаточном финансировании, отсутствии видимой благоприятной перспективы, постоянном внешнем прессинге и мало вдохновляющих результатах собственных усилий.

Международная миссия в бывшем СССР должна постоянно помнить о своем статусе стратегического партнерства. «Стратегическое» предполагает постоянство, принципиальность, неотступность в достижении целей, понимание важности долгосрочной перспективы. Нестратегическое партнерство движимо рыночными законами, поэтому рыночно ориентированная миссия, легко и без угрызений совести переключается на наиболее прибыльные и интересные территории. Стратегическое же партнерство остается верным своим намерениям даже при явном спаде и возможном кризисе, считая их естественными трудностями на пути к большой, хотя и неблизкой, цели.

«Партнерство» означает готовность общаться и взаимодействовать с национальными лидерами и церквами на равных, помогая им и не используя их в своих интересах. Партнерство – модель отношений, которую лишь предстоит выстроить, так как ранее на практике имела место модель «западной миссии, осуществляемой чужими руками» – руками дешевой местной “рабочей силы”. Последствия работы последней модели удручающи. Сегодня большинство церквей считает кризис миссионерства не собственной проблемой, а неудачей западной стратегии, глобальным проигрышем западных миссий. К этой критике нужно прислушаться. Стоит подготовиться к откровенному разговору об условиях и целях партнерства: финансовых, идейных, организационных, политических, кадровых, культурных.

Миссия будет всё более межцерковной, не декларативной, а практично экуменической. Пос-кольку миссия направлена не на церковь, а на мир, она не может быть конфессионально закрашенной. Проповедовать нужно Евангелие Христово, но не «евангелие своей конфессии». Миссия должна быть готова к партнерству с новыми соседями и к освобождению от старых, ограничивающих ее связей.Миссионерская деятельность в конце 1980-х – начале 1990-х проходила в среде традиционных протестантов, принадлежащих традиции ЕХБ. В то время других почти не было. Сегодня традиционные баптисты все менее активны в новых инициативах и все более консервативны, причем не в смысле приверженности библейским традициям, а в ностальгии по традициям советских времен.

Пространство, в котором возможна миссия сегодня и завтра, стало межцерковным, все более плюралистичным. Возникает вопрос: какие церкви наиболее перспективны, с кем строить партнерство на будущее? Здесь видна зависимость миссии от состояния церквей, от тенденций их развития. В то же время есть место и для автономии миссии от церкви – право выбирать себе подходящих партнёров, ориентируясь на будущее служения, а не на прошлые традиции. Миссия должна осуществляться даже тогда, когда некоторые церкви, бывшие многолетними партнерами, больше не смогут продолжать эстафету служения.

Конечно, миссия придает динамику церкви и должна сделать всё возможное и все позволенное ей со стороны церкви, чтобы возгревать миссионерский дух и обновлять видение. Но если церковь, предпочитая свои внутрицерковные интересы и конфессиональную исключительность, отказывается от межцерковного партнерства и социального служения, то миссия может переориентироваться на новые церкви, открытые к сотрудничеству. Современная миссия предполагает широкое меж-церковное партнерство и не может быть ограничена конфессиональной спецификой.

Общество, в котором осуществляется миссия, будет все более проблемным и все более закрытым к Евангелию. Не только потому, что оно станет Евангелию противиться, но потому что перестанет воспринимать его в традиционных формах. Не только потому, что люди станут более “нехристианскими”, но потому что станут “менее христианскими” (Less Christian) (перефразируя канцлера Ангелу Меркель, верно заметившую, что наши проблемы не в том, что стало больше ислама, но в том, что стало меньше христианства).

Вот образы общества, в котором предстоит работать миссионерам: общество стареющее и больное (христианские нации стареют, носители христианское культурной памяти – сегодняшние и завтрашние пенсионеры, их возможности личного участия или финансовой помощи в служении будут все более ограничены; нехристиане нуждаются в заботе и помощи больше, чем в простых словах или внутрицерковном служении); общество потребления (новое поколение воспитано в циничном духе всеядного потребления и почти незнакомо с христианскими ценностями воздержания, умеренности, жертвенности); общество риска (морально сомнительное поведение провоцирует социальные эпидемии СПИДа, алкоголизма, наркозависимости и проч.); общество с ярко выраженной ксенофобией (агрессивная религиозность – христианско-исламская напряженность, воинствующее православие, межконфессиональные проблемы; возрождение имперских амбиций Москвы, новый железный занавес и новая холодная война, имущественное расслоение, конкуренция и зависть); общество бескультурья (молодежь не читает книг и не знакома с Евангелием, церкви уходят в свою субкультуру и не заботятся о духовной культуре общества); общество безразличия (номинальная религиозность; упадок инициативы, солидарности, благотворительности); общество технологий (информационный взрыв, Интернет-реальность – как новая среда обитания, биотехнологии и будущее человеческой природы); общество неравенства («золотой миллиард» против беднеющего большинства, мир столиц и провинций, “мир хижинам, война дворцам”, влияние “глобального юга”).

Прежде, чем миссия достигнет внешнего успеха, она должна изменить саму церковь. В первую очередь, изменения должны коснуться молодого поколения, которое нуждается в обновленном видении и глубокой мотивации для активности позиции. Церковь стоит на пороге новой реформации, которая поможет ей вновь стать актуальной в служении миру. Церковь должна вспомнить о своем призвании, о своей миссии, тогда реформация будет не помехой или проблемой, но желанным обновлением. Поэтому задача современной миссии не ограничивается миссионерской практикой отдельных личностей, но фокусируется на формировании миссионерского видения всей церкви.

Хотелось бы подчеркнуть, что в самую трудную эпоху у миссии есть будущее. Оно связано с новым прочтением Евангелия в его актуальных формах, и с готовностью критически переосмыслить свое служение в его свете. Шаг в будущее потребует не только благодарности за прошлое, но и смелости расстаться с ним. Сегодня мы должны оглянуться назад и подытожить двадцать лет активной миссии в бывшем СССР, но уже завтра мы должны быть готовы поставить свое прошлое под вопрос, переосмыслить его, сделать следующий шаг, открыть новую страницу.

Фото: Pixabay.