Рецепт докторского “салата”

Какие ингредиенты нужны для развития отечественных евангельских докторских программ?

Евро-Азиатская аккредитационная ассоциация евангельских учебных заведений и богословские вузы стран СНГ и Балтии коллегиально ведут «интенсивную работу по созданию условий и стандартов развития богословских программ докторского уровня». [1]  В это же время некоторые наиболее смелые школы даже умудряются уже запустить пилотные докторские программы, хотя и с пока еще неясными результатами. [2]  Но на самом ли деле наше христианское сообщество – как церковное, так и образовательное – готово к «производству» и правильному «использованию» докторов? И если второй вопрос крайне сложен, [3]  то на первый ответить можно: причем, скорее негативно, чем позитивно. Ведь откуда в наших не особо богатых странах и еще более небогатых евангельских вузах средства и возможности для открытия докторантур?

Средств наверняка недостаточно. Но деньги и материально-техническая база – это далеко не все, ведь образование в целом и докторское образование в частности развивается только при определенных условиях. И вот об этом было бы полезно поразмыслить.

Если мы уже смело дискутируем на тему запуска докторских программ и даже беремся за их открытие, то понимаем ли мы, какие ингредиенты нужны для развития учебных проектов такого уровня? Мало осознавать, что «докторская – это очень сложно», и «на это надо много денег и людей». Ведь, на мой взгляд, докторские программы подразумевают наличие и правильное сочетание целого ряда интересных, порой неосязаемых, но крайне важных ингредиентов. Без них «докторский салат» не удастся – в нем не будет хватать либо соуса, либо чего-то из овощей. То есть существует некий набор продуктов, которые являются неотъемлемыми составляющими вкусного и полезного салата. И имеются элементы, без которых не может быть никакой нормальной докторантуры. В латыни есть устоявшееся выражение – sine qua non, что буквально значит: «то, без чего, нечто не может быть», некие неотъемлемые, фундаментальные условия или элементы. Именно о таких базовых ингредиентах я предлагаю теперь поразмышлять.

Во-первых, нужна посуда… Если вы хотите приготовить фирменный овощной салат, то вам прежде всего понадобится посуда – вместительная миска или салатница. Не будете же вы бросать все в кучу прямо на столе, надеясь, что и так сойдет! Если же повести речь о салате докторском, то такой посудиной окажется головная боль всех академиков и любимое детище всех администраторов – материально-ресурсная база. Без нее никак. Без денег – хоть своих, хоть пожертвованных церковью или зарубежными supporters – вы не сможете организовать ни одну мало-мальски серьезную учебную программу. Ну и, само собой, без подходящего места в виде campus, классов для занятий, общежития и других помещений, оборудованных нужными «аксессуарами» (парты, стулья, проекторы, кафедры, доска и много других мелочей), тоже не обойтись. Так что да, правы те, кто ведет речь о бюджетах и зданиях – они нужны. Особенно они нужны для солидной программы уровня докторантуры. Ну не будут же серьезные профессора и будущие доктора ютиться в сарае и сидеть за партами советской эпохи! Да и книги или электронные файлы, без которых нельзя написать докторскую работу, тоже надо где-то хранить… В конце концов, без денег не будет ни стен, ни людей, а без стен не будет крыши – во всех смыслах.

Правда, эта база в виде финансового обеспечения и «материально-кирпичной» составляющей – это лишь фон для собственно работы докторантуры. Без этого фона не будет адекватной программы, как и без посуды не будет нормального салата. Его, как минимум, будет очень неудобно делать и потом есть. Но посуду с салатом путать не следует: она – емкость, он – содержание. Точно так же и сама докторская программа в виде людей, идей и разных учебных мероприятий – это «содержание», а стены и финансы – ее «форма», или емкость. Но, предположим, посуда у нас есть. Что нам нужно теперь?

Во-вторых, нужны помидоры. Классический овощной салат обязан включать в себя свежие, красные и сочные помидоры. Это, пожалуй, неотъемлемый ингредиент славянских (и, например, итальянских) блюд и, особенно, салатов. Точно так же и докторантура начинается с людей – конкретно, с синьоров-помидоров, роль которых призван выполнять качественный «профессорско-преподавательский состав с признанными научными степенями и учеными званиями». [4]  Именно профессора, которые будут вести семинары и направлять деятельность студентов-докторантов, становятся двигателями учебного процесса на уровне докторантуры. Правда, здесь их роль существенно отличается от работы на уровне бакалавриата и магистратуры. От них ожидается не преподавание и чтение лекций, а научное руководство, то есть забота о конкретном студенте (или нескольких студентах) и водительство в написании им (ими) исследования или большого выпускного проекта. Именно в этом заключается призвание профессоров докторских программ.

О нем отлично сказал специалист по высшему образованию в евангельском контексте Иэн Шоу: «Поскольку академическая или исследовательская докторская степень – это академическое достижение высшего уровня, именно научный руководитель является главным “теневым” действующим лицом всего процесса. Именно ему нужно будет оказывать поддержку студенту, чтобы конечный продукт его усилий (диссертация) оказался по мнению рецензентов и экзаменаторов соответствующим общепринятым мировым стандартам докторского образования». [5]

Такой профессор должен быть самым настоящим сочным и спелым синьором-помидором, готовым поделиться своим вкусом и витаминами с другими. Как отмечают специалисты Международного совета по евангельскому богословскому образованию (International Council for Evangelical Theological Education, ICETE), научные руководители, менторы и вообще профессора, задействованные в работе серьезной докторской программы, призваны обладать хорошей репутацией в образовательных и церковных кругах, соответствующей квалификацией, опытом, предметным знанием своей области и необходимыми академическими и, частично, пасторскими навыками. И все это нужно для того, чтобы суметь направить и наставить докторантов на путь истинный [6]. Требования высокие. Но на то он и помидор, чтобы быть подлинным синьором и примером для подражания.

Где помидорчики, там и огурчики. Если уж у нас имеются сочные и питательные помидоры, то их не помешает смешать с еще более сочными, но зелеными и бедными на витамины огурцами. Хоть последние и не сильно питательны, они непременно добавят в салат свежести, сочности и молодецкого хруста. А чем такой зеленый огурчик не аналогия «зеленым» студентам-докторантам? Всю суть докторантуры можно было бы уместить в простой тезис: учеба на докторантуре – это процесс превращения начинающего исследователя в полноценного ученого и эксперта под чутким руководством более опытного и зрелого ученого-исследователя. Это самое что ни на есть ученичество на личном уровне и курируемая исследовательская работа на рабочем, практическом уровне. Профессор – мастер, а докторант – подмастерье. Залог успеха программы – именно правильные профессиональные и личные взаимоотношения между научным руководителем и студентом. Поэтому Стивен Хатчинсон, Хэлен Лоуренс и Дэйв Филиппович-Картер отмечают, что продвижение по докторской программе начинается не с изучения методологий и специальных предметов, а с общения между профессором-научным руководителем и студентом-докторантом и прояснения того, чего каждый из них ожидает, и что каждый из них будет делать. [7]  Поэтому где помидоры, там и огурцы. Они взаимно оттенят вкус друг друга и станут основой вкусного и здорового салата. Соответственно, неотъемлемым элементом докторской программы должны быть любознательные, трудолюбивые, умеющие мыслить и готовые взаимодействовать с более пикантными и насыщенными вкусом помидорами-профессорами огурцы-студенты.

Но как же без листьев салата? Чтобы салат имел более мягкий и богатый вкус, в него нужно добавить салат, – и это не тавтология. У листьев салата есть огромная польза: они не только улучшают вкус блюда, но также содержат много полезных элементов и способствуют пищеварению. Так что даже докторскому салату, по идее, необходим этот прекрасный овощ. Без него салату явно будет чего-то не хватать. А без чего еще (кроме опытных профессоров и молодых исследователей) не может быть докторантуры? Разумеется, без библиотеки. Библиотечный фонд в печатном и/или электронном виде – это основание, на котором зиждется труд докторов и докторантов. Книги, журналы, электронные базы данных и разнообразные учебные и научные ресурсы под крышей библиотеки – сокровищница любого подлинно учебного заведения. Так что прав Иэн Шоу: «Несмотря на растущую доступность многочисленных электронных и сетевых образовательных ресурсов и баз данных, “сердцем” академического учебного заведения остается библиотека. Создание подходящего для проведения качественных исследований библиотечного фонда требует огромных инвестиций и усилий. И научный руководитель должен играть важную роль в этом процессе: он ответственен за то, чтобы рекомендовать работникам библиотеки ключевые книги, печатные издания и иные ресурсы, которые нужно приобрести, и постоянно следить за тем, чтобы в библиотеке наличествовали наиболее актуальные работы по его специализации и сфере исследований». [8]

Может быть, такой пассаж покажется нашему брату с постсоветского пространства слишком оптимистичным и даже фантастичным, но это не отменяет его важность и истинность. Как утверждают специалисты в области высшего образования, для нормального функционирования докторантуры в обязательном порядке требуется наличие не менее 40 тысяч наименований книг, в которые должны входить научные труды, монографии и справочные материалы, и доступ, как минимум, к 100 научным журналам по богословским дисциплинам на разных языках. Причем по каждой специальной области докторских исследований должно быть не менее 2 тысяч томов. [9]  Иными словами, качество докторов и докторских работ прямо пропорционально количеству и качеству доступной литературы. И речь тут не о брошюрках и книжечках о духовности – здесь требуется солидное в содержательном плане наполнение. Так что здесь нужны избирательный подход и финансовое обеспечение. Ведь приобретать необходимо преимущественно научные и научно-популярные издания, причем не только на русском, украинском или белорусском, но и на английском, немецком, французском. А стóят они ой как недешево! Но без таких вот книжных листочков салата не будет докторского блюда. Поэтому докторантуру необходимо обеспечить обильным количеством спелых листьев салата – в смысле, обильным количеством бумажных и электронных страниц книг и журналов. Ей-Богу, что ж за салат без салата?

И не забудьте про перец! А вот и самый перец. Сладкий перец – зеленый, желтый, красный – прекрасно вписывается в состав классического овощного салата. У него уникальный вкус благодаря содержанию специфического химического элемента – алкалоида капсаицина – и достаточное содержание витаминов. Именно он может превратить обыденный овощной салат в полноценное, насыщенное вкусом и приятное для взора блюдо. А что делает докторскую программу полноценной и полновесной? Сильная и сочная исследовательская составляющая. Так сказать, любознательность и строгость мышления, возведенные в ранг двигателей прогресса. Именно исследование – хоть теоретическое, хоть практическое – это по преимуществу уникальный «химический элемент» докторантуры. Именно этим-то она и отличается от программ первого и второго цикла.

Согласно Зальцбургским заключениям, сформулированным в рамках Болонского процесса, докторантура как программа обучения должна быть построена на десяти базовых принципах, первым из которых считается именно исследование: «Основным компонентом докторской подготовки является продвижение знаний через оригинальное исследование». Ведь эта программа и есть «обучение посредством проведения исследований». [10]  А Дублинские дескрипторы дополняют это высказывание тем, что четко описывают компетенции выпускников таких программ. Докторская степень присваивается людям, которые «продемонстрировали способность задумать, спланировать, осуществить и применить серьезный процесс исследований с научной достоверностью; способны внести вклад в рамках оригинального исследования в новых областях знаний путем проведения масштабной научно-исследовательской работы». [11] Короче говоря, докторская программа – это такой себе исследовательский институт, а обучение в докторантуре равно активной исследовательской деятельности. В этом-то весь перец – говорим докторантура, подразумеваем научное теоретическое или практическое исследование.

Как-то я спросил одного друга, который как раз доучивался в магистратуре: «Какие у тебя планы на будущее? Будешь поступать в докторантуру?» На что он выпалил: «Нет, исследование – это не для меня». Помню, как меня удивил такой четкий ответ. При слове «аспирантура» у этого человека не возникало никаких ассоциаций с занудной учебой за партой или с красивой «корочкой», которую выдают в конце процесса. Он знал: докторская программа – это исследование. И это, кстати, то, что не всегда осознается на постсоветском пространстве, ведь здесь далеко не каждый отдает себе отчет в том, что такое исследование. Путаница с несколькими внезапно открытыми на просторах экс-СНГ программами «доктор служения» и как-бы-диссертациями, которые пишут выпускники этих программ, только усугубляет ситуацию. Поэтому полезно прислушаться к чисто евангельским, но стопроцентно докторским Бейрутским ориентирам от ICETE, которые характеризуют исследовательскую деятельность докторов следующим образом. Эти ориентиры выделяют несколько важнейших качеств докторанта и «продукта» его деятельности:

(1) Всестороннее понимание. Студент продемонстрировал широкое системное понимание области исследования, обладающей актуальностью для христианского сообщества веры, и владение навыками и методами исследования, соответствующими этой области.

(2) Последовательное применение критических навыков. Студент продемонстрировал способность к критическому анализу, независимому оцениванию первичных и вторичных источников и синтезированию новых и взаимосвязанных идей посредством последовательной аргументации.

(3) Тщательное и добросовестное исследование. Студент продемонстрировал способность задумать, спланировать и воплотить солидный исследовательский проект, причем сделал это с христианской и научной добросовестностью, и результатом его труда стала обоснованная и согласованная диссертация.

(4) Творческий и оригинальный вклад. Плодом такого дисциплинированного исследования стал творческий и оригинальный вклад, который расширяет границы знания или формирует новое понимание и новые способы артикуляции и контекстуально релевантного выражения христианской традиции, и поэтому заслуживает того, чтобы быть опубликованным в отечественных или международных рецензируемых изданиях. [12]

Не любая писанина достойна именоваться исследованием. Здесь, оказывается, нужны системные знания, критическая работа с первичной и вторичной литературой, оригинальный клад в науку и значимость, достойная публикации в рецензируемых, т.е. чисто научных, книгах и журналах. Так что «Открытие исследовательской докторантуры – это декларативное утверждение о том, учебное заведение не только заинтересовано в студентах-докторантах, но и готово производить исследования и вступать к критическое взаимодействие высшего уровня с разными вопросами и темами». [13]  Такой вот занятный перчик выходит. Его еще попробуй порежь и съешь. Но без него полнокровного докторского салата не получится.

А теперь заправим-ка наш салатик… Итак, все овощи у нас в сборе: помидоры, огурцы, перец, листья салата. А это значит, что набор витаминов и минералов у нас будь здоров! Бери да ешь! Ан нет: не хватает жиров. Такой недоделанный салатец не будет сбалансированным, и его усвоение желудком будет идти достаточно медленно. Ему нужна хорошая заправка; например, богатое полезными жирами растительное масло. С ним салат будет вполне готов к употреблению и станет еще более полезным. Но тогда и наш докторский салат нуждается в том, чтобы его заправили чем-то сопоставимым. И таким ингредиентом должна быть высокая интеллектуальная или академическая культура. Что это такое? А вот что.

По сути, академическая культура – это (1) благоприятная атмосфера, в которой ценится и поощряется научно-исследовательская деятельность, (2) умение вести критический, но дружелюбный диалог по разным вопросам и, собственно, (3) сфокусированность на изучении и анализе идей. Иэн Шоу называет это «исследовательской культурой» (research culture) или «культурой идей» (ideas culture). [14]  Причем здесь важны все три аспекта. Благоприятная атмосфера – это характеристика места и среды, в которой проходит докторское обучение, то есть, иными словами, подходящие стены и правильные люди; способность к зрелому диалогу без оскорблений или саморекламы – это этическое требование к участникам процесса; а сфокусированность на идеях – это просто неотъемлемый элемент любого исследования.

Соответственно, создавать такую культуру призваны все заинтересованные лица: администрация вуза должна поощрять – и добрым словом, и золотой монеткой – проведение исследований и семинаров; преподаватели должны вникать в свои области изучения и непременно делиться своими находками; студенты должны быть готовы копаться в проблемах, вопросах и идеях, и тоже обсуждать свои наблюдения, и учиться мыслить глубже, и видеть дальше; наконец, абсолютно все стороны призваны с уважением относиться друг ко другу и учиться общаться, обсуждая, но не осуждая.

Любопытно, но именно разные аспекты такой исследовательской культуры подмечают люди науки, успевшие ее вкусить и хорошенько откусить. Например, Вячеслав Литвиненко делится: «Самым ярким “личным приключением” (во время учебы на докторской – Прим. Р.Т.) было знакомство с академической культурой Карлова Университета. Одна из ее особенностей, которая больше всего понравилась, – это умение чешских профессоров сочетать высокую научность и скромность». [15]  А Евгений Устинович еще более прямолинейно говорит: «Докторантура учит спокойно и взвешено анализировать чужие идеи, отмечать их сильные и слабые стороны (причем именно в таком порядке), ненавязчиво предлагать свои комментарии и помнить, что я эксперт лишь в о-о-очень узкой области. Постсоветский человек часто движим иррациональным принципом: “Все, кто не соглашается со мной, – мои потенциальные враги”. Этим он изрядно отягощает жизнь и себе, и окружающим. В церковных и парацерковных кругах я встречаю людей, которые очень непохожи на меня. Но я учусь видеть в них не “оппонентов”, а братьев и сестер во Христе. Для этого нужно сосредоточиваться не на том, что в них “не так”, а на том, что нас объединяет. Поэтому умение не спешить с выводами оказывается полезным и в повседневной христианской жизни». [16]

Это, на мой взгляд, то, чего так не хватает в наших восточнославянских краях. Осуждать-то мы умеем, да вот обсуждать не научились. Особенно, обсуждать идеи. А ведь правду как-то сказала жена известного президента США и общественный деятель Элеонор Рузвельт: «Великие умы обсуждают идеи. Средние умы обсуждают события. Мелкие умы обсуждают людей» (Great minds discuss ideas, average minds discuss events, small minds discuss people). Доктора просто обязаны быть «великими умами». Следовательно, их фокус – это идеи. Но эти идеи должны анализироваться и обсуждаться без агрессии или ненависти к их выразителям. Поэтому растительное масло докторского салата – то есть академическая культура – это по большей части категория отношений. Важно относиться к идеям и выражающим их людям с уважением и выстраивать вместе поистине благоприятную, коллегиальную атмосферу. Только так будет возможен настоящий диалог – диалог друзей, соратников и экспертов. И без такого вот обволакивающего все ингредиенты масла докторский салат не сможет стать максимально приятным и полезным.

И не забудьте посолить. В принципе, салат готов и без соли. Но щепотка соли легко придаст ему вкуса и сделает весь букет ярче. Более того, Некто как-то сравнил Своих последователей с солью и сказал им: «Вы – соль земли» (Мф.5:13). Стало быть, с солью нужно считаться. И ее непременно стóит добавить в евангельский докторский салат. Что это за соль? Ну, разумеется, духовность. У семинарской докторантуры обязана быть определенная духовная составляющая, а вовлеченные в жизнь докторантуры люди – преподаватели, студенты, администраторы – должны стремиться быть духовно живыми и активными людьми. В свое время известный евангельский богослов Джон Стотт любил давать следующий совет молодым докторантам: расти нужно в «академическом профессионализме и личной набожности одновременно». [17] Следовательно, докторантура должна позволять и даже поощрять активную духовную жизнь и, по возможно, участие в жизни церкви.

Конечно, в наши дни духовность стала категорией личной жизни, куда закрыта дверь посторонним. Но все же важность духовного элемента в жизни христиан нельзя забывать в любом случае. Более того, обучение на докторской программе в христианском вузе подразумевает взаимодействие с богословскими, миссиональными и духовными вопросами. А раз так, то такого рода исследование непременно оставит отпечаток на личной и социальной жизни такого человека. И логичнее всего отвести правильное место этому отпечатку. Вот как об этом высказывается доктор богословия, пастор Геннадий Сергиенко: «По-моему, важно, чтобы пребывание в академической среде не происходило в отрыве от церковной жизни. В моем случае процесс обучения в семинарии сопровождался пасторской работой в одной из славянских церквей Лос-Анджелеса. В настоящее же время я занимаюсь преподавательской работой в семинарии и наряду с этим продолжаю трудиться в качестве пресвитера церкви ЕХБ. Стараюсь, чтобы преподавание и проповедование звучали в одной тональности». [18]

Отличная мысль, как по мне. Конечно же, степень включения духовных мероприятий и акцент на вовлеченности в церковную жизнь будет разниться в зависимости от специфики программы. «Доктор служения» будет требовать максимального участия студентов и профессорского состава в разных видах служения, а «доктор богословия» будет подразумевать минимальное участие. Однако обе программы, если они предлагаются в христианской среде, должны быть «с солью». Соли, кстати, не нужно много. Но ее наличие в определенном количестве обязательно. Иначе вряд ли можно будет считать докторский салат христианским. Как говаривал Хэндли Маул: «Берегитесь набожности без богословия и богословия без набожности» (Beware of an untheological devotion and of an undevotional theology).

Есть еще один незаметный компонент. Итак, в салате у нас имеются овощи, он заправлен маслом и даже посолен. Больше ничего не требуется. Но есть один компонент, который уже незаметно присутствует в нашем кулинарном творении, и чье присутствие там обязательно. Воздух. Простой воздух, который находится в полной овощей салатнице. Благодаря его наличию овощи «дышат» и сохраняют свежесть. Если же постараться их спрессовать и загнать в вакуум, то свою свежесть и прелесть они утратят. Они попросту задохнутся и перестанут быть салатом. Вместо этого у нас будет какая-то странная овощная «котлета». Но если овощи оставить на воздухе на долгое время, то из-за него они постепенно завянут и испортятся. То есть без воздуха салат – не салат. (Хотя и не стóит его оставлять на воздухе надолго).

В докторском салате тоже должен быть воздух, без которого он задохнется и перестанет быть собой. Это воздух свободы. Конкретно, академической свободы. Под ней не следует понимать некую зашкаливающую толерантность или открытость ко всему на свете. Скорее, она означает «открытость и готовность подвергать все идеи честному исследованию». [19] Такое понимание академической свободы – непременное условие динамичной работы докторантуры и, исторически говоря, наследие средневековых университетов и протестантских реформ.

“Неотъемлемыми чертами любого высшего учебного заведения являются способность проводить неподдельные интеллектуальные исследования и свободное право на представление плодов этих исследований. Образовать островок «академической свободы» значит создать среду, в которой возможно обсуждение любых идей, даже если под ними подразумеваются наиболее основополагающие для данной богословской традиции убеждения. В учебном заведении, которое предлагает докторскую программу и, соответственно, продвигает исследовательскую культуру, должен поддерживаться и поощряться максимальный диапазон тем и видов исследований. Причем студенты исследовательских программ и профессора, активно занимающиеся научно-исследовательской деятельностью, должны быть свободны осуществлять свои изыскания, будучи ограничены лишь своей совестью и собственными убеждениями. Свобода задавать вопросы, изучать что-либо и упражняться в личном критическом рассуждении в согласии с предписаниями собственной совести перед Богом, стала одной из важнейших ценностей, защищаемых Протестантской Реформацией, и по сей день остается важным фактором для личного духовного роста и развития ответственности.” [20]

Академическая свобода в вузе выполняет функцию воздуха в салате. Ее никто не видит, но ее все чувствуют. Без нее невозможно проведение глубоких и честных исследований. Правда, последняя фраза из приведенной мной цитаты крайне важна. И воздух в салате, и свобода в работе с любыми темами исследований подразумевает не хаос и либерализм, а ответственность. Любая свобода – это и право выбирать, и обязанность добросовестно выполнять свой долг перед Богом и людьми. По сути, это просто готовность встретиться с интеллектуальными вызовами и постараться найти на них ответ, не предав своих убеждений и веры. Вот и все. Об этом верно сказал Эдуард Борисов: «Думаю, когда человек сталкивается с обилием разных, а иногда и противоречивых взглядов, он становится либо фундаменталистом, либо человеком, более терпимым к альтернативным позициям. Я себя отношу ко второй категории. Это не означает, что я пошел на компромисс в своих богословских убеждениях. Просто я не реагирую резко негативно на новые и альтернативные позиции, по крайней мере, до того, как их не изучу». [21]

Именно такой подход и характеризует мудрое использование академической свободы. Но чтобы ею воспользоваться, она для начала должна быть. Поэтому вуз, который задумывает открыть докторантуру, призван позаботиться и о развитии такой добродетели как интеллектуальная свобода. Догматоверие и узколобое доктринолюбие под пафосным лозунгом – «Не предадим веру православную/реформатскую/баптистскую/пятидесятническую/адвентистскую!» (нужное подчеркнуть) – может лишь препятствовать исследованиям. А вот мягкое поощрение к «любви к братству» и к честному изучению тех или иных богословских вопросов может им поспособствовать. В конце концов, как писал Ярослав Гашек: «Хорошо воспитанный человек может читать все».

Напоследок я вновь приведу слова И. Шоу: «В колледжах и семинариях, жизнедеятельность которых регулируется конфессиональными принципами, академическая свобода должна соседствовать с конфессиональной ответственностью. Да, академическая свобода может иногда создавать напряжение и становится угрозой чьим-либо убеждениями, ведь ни один ученый не может быть абсолютно нейтральным. Но все же ученые, имеющие конфессиональные и апологетические мотивы, вполне могут заниматься академическими исследованиями и писать работы, опираясь на соответствующую научную аргументацию в той же степени, что адвокаты и юристы, у которых наверняка есть свое собственное мнение, могут постоянно изучать и рассматривать разные дела с помощью четко определенных юридических методов. Наши богословские убеждения и верность неким вероисповедным постулатам должны быть открыты для честного изучения и оценки – в первую очередь в свете самого Писания. Пусть научные исследования идут своим чередом». [22]