Христианская субкультура как факт человеческого бытия

Периодически как в прессе, так и в серьезной историко-культурологической литературе появляются материалы о христианской культуре и её, разумеется, выдающихся достижениях. Однако практическое христианство, находящееся как бы вне восторженного теоретизирования, показывает, что – по крайней мере, сейчас – на рубеже тысячелетий, реально существует не христианская культура, а христианская субкультура. Для того, чтобы вникнуть в суть проблемы, предстоит определиться с терминологией. Во-первых, что такое культура? Культура – совокупность достижений человечества в области материального производства, общественных и межличностных отношений, науки и искусства.

Во-вторых, что такое субкультура? Субкультура – социально-культурная установка, обычно не агрессивно противостоящая фундаментальным принципам реальной культуры; в противном случае она становится контркультурой. В-третьих, что такое христианство с культурологической точки зрения? Христианство – продукт совместного творчества Бога и людей, верующих в Него, а также безусловно принимающих Его лидерство и протекцию в творческом процессе. Это творчество охватывает все стороны человеческого бытия. Таким образом, культура предполагает наличие достижений (как позитивных, так и негативных), сделанных человечеством в процессе реализации Божьих даров, зачастую вне осознания самой идеи Бога, не говоря уже об истинной вере.

Кстати, на этом терминологическом этапе заметно некоторое несовпадение культуры и христианства, которые тем не менее действуют в единой сфере человеческого сообщества. Несовпа-дение христианства и культуры налицо не только на теоретическом уровне, но и в реальности того или иного временного исторического отрезка. Поскольку христианству, понятное дело – подлинному, свойственна не агрессивность, то оно – не способное в силу принципиальности – к приспособленчеству и связанной с ним мимикрии, становится субкультурой. Собственно, и старт хрис-тианства в глобальной языческой культуре Рима был именно субкультурным. Иным он попросту и быть не мог, так как христианство несло миру совершенно новые духовно-нравственные ценности Евангелия, в принципе, не совпадавшие с достижениями античного человечества. Эта субкультурность, кстати, была одной из причин массовых и целенаправленных гонений против первых христиан.

Не взирая на репрессии, христианская субкультура на излете античности характеризовалась чрезвычайной деятельностью, динамичностью и влиятельностью. Для нее была присуща не замкнутость, а контактность! Именно это привело к тому, что уже средневековая культура – по крайней мере, в Западной и Восточной Европе – стала теоцентричной, а само христианство сменило субкультурный статус на культурный.

Разумеется, на эту тему можно бесконечно дискутировать. Но сутью средневековой культуры бесспорно остается теоцентрика, что как раз и свидетельствует об общекультурной потенции христианства и его перспективах при должном уповании на Господа как монопольного держателя истины. Именно благодаря теоцентричной средневековой культуре стала возможна Великая Реформация, которая подытожила духовные поиски средневекового христианского сознания и наметила горизонты духовности нового и новейшего времени. Однако в связи с недопониманием, и как следствие – вульгаризацией идей Великой Реформации, эскалацией нео-, младо- и псевдопротестантской деноминационности, откровенного или завуа-лированного сектантства, христианство вновь оказалось в состоянии субкультурности, и зачастую, увы, не деятельной, не контактной и не влия-тельной. В целом же, культура нового и новейшего времени, формировавшаяся под мощнейшим воздействием т.н. «просвещения», материализма и атеизма, отличается эклектикой, в которой причудливо смешиваются зачастую противоречащие друг другу ценностные ориентиры. Активность «просвещенцев», кстати, была как раз следствием того, что христианство покинуло сферу культуры, погрязнув в омуте деноминационности, межденоминационности, внеденоминационности, сектантства, пиетизма, либерализма и т.п.

Я намеренно не пишу о конкретных проявлениях христианской субкультуры, поскольку находился внутри одной из ее версий более двух десятков лет. Хочу сказать о другом. А именно – о том, что христианству нужно вернуться в сферу культуры, начав хотя бы с того, чтобы практиковать активную, но не агрессивную субкультурность. Это – вовсе не призыв возвращения на порубежье античности и средневековья, а призыв обращения к положительному историческому опыту в новых реалиях. Путь от субкультурности к христианской культуре будет далеко не простым. Не только из-за противления мирских стандартов и мирских культурных вызовов. Предстоит серьезная разъяснительная работа и в самом христианском сообществе, дабы христианство не закристаллизировалось в субкультурности, ибо это может привести к зудящей сыпи контркультуры и в дальнейшем привести к куда более серьезным проблемам. И здесь важно молитвенное упование на Бога и четкое следование принципам Великой Реформации.

Photo: Pixabay.