Когда же они придут, перемены? Когда мы будем свободны?

Несколько дней тому назад я просмотрел несколько выпусков ток-шоу “Познер”. [1] Ведущий беседовал с журналистом Михаилом Леонтьевым и светской львицей Тиной Канделаки. В одном из своих заключительных комментариев Владимир Познер сказал о следующем. Он несколько раз надеялся на перемены в Советском Союзе. В первый раз – когда Никита Хрущев разоблачил культ личности Сталина на ХХ съезде КПСС. Во второй раз – когда Михаил Горбачев объявил о начале периода перестройки и гласности в 1980-х. “Оба раза я обманулся”, – с печалью подытожил Познер. Что-то изменилось в стране, но суть не изменилась. Познер выразил надежду, что, может быть, нынешние неспокойные времена в России являются предвестниками грядущих перемен, однако он подчеркнул, что боится обмануться в третий раз.

Размышляя о евангельском церковном сообществе в наши дни, можно сказать, что многие из нас ожидали перемен. Ожидали мы их в 1980-х, когда в СССР пришла свобода вероисповедания. Как радовались мы, когда участвовали в массовых евангелизационных собраниях и видели жажду людей по слышанию Божьего Слова. Многие из них обратились к Богу, однако не нашли пристанища в лоне церквей, которые не желали меняться.

Ожидали мы их и в течение бурных 1990-х, видевших и бум роста количества христианских вузов, евангельскую эмиграцию в Северную Америку, пришествие на просторы нашей бывшей большой страны евангелистов, пасторов и преподавателей с Запада и стремление молодого поколения христиан выразить свою веру, используя новые и доселе неизвестные формы поклонения и прославления. Однако и тогда надежды не оправдались. Христианские вузы оказались отвергнутыми местными общинами, а их выпускники начали скитаться как “овцы, не имеющие пастыря”. Врачи, деятели искусства и всякого рода интеллигенты и профессионалы почувствовали себя в обществе “шоферов и поваров” чужими. Кто-то обратился в Православие, а кто-то ушел туда, откуда пришел. Западные формы богослужения так и не прижились в большинстве церквей и, в лучшем случае, явили себя в форме какого-то непонятного славянско-североамериканского гибрида. Молодежь оказалась сбитой с толку и неспособной воспринять суть, а не форму христианства, то наследие, которое отстаивали в узах отцы и деды. Церковь оказалась неспособной сосуществовать с культурой и отвечать на запросы современников.

Более того, многие верующие “заболели” теми же пороками, которые наблюдались в обществе. Национализм, экстремизм и ксенофобия разделили во многих республиках христиан на “своих” и “чужих”. Братья и сестры забыли, что во Христе и “иудеи, и эллины” являются частью единой Божьей семьи. Национальность и язык общения почему-то оказались сильнее единства во Христе. Включившись в борьбу за национальные приоритеты, некоторые христиане стали настолько политизированными, что кроме политики больше не могли ни о чем говорить. Только единицы, в большинстве своем пара-церковные организации, занялись социальным служением. Большинство же пасторов церквей предпочло “духовный менеджмент”, т.е. делание того, что делалось десятилетиями. “Зачем раскачивать лодку?”, – поделился в беседе служитель из Украины.

Самый проблемный аспект, по моему мнению, – то, что церковь осталась закрытым обществом, в котором полностью (или практически полностью) отсутствует обсуждение проблем и вопросов, связанных с её внутренней жизнью, подготовкой (или ее отсутствием) будущих служителей, формой и содержанием поклонения, взаимоотношением между богословием и практическим служением. Когда я смотрю на евангельское сообщество, я уже не вижу единой целостной картины. Славянское евангельское христианство является довольно фрагментарным, так как ориентируется не на основные принципы христиан-баптистов (к примеру), но на понимание жизни, Библии и церкви, сформированные старшим служителем региона или пастором большой церкви.

Толкование Писания с кафедры, которое я слышу на славянских богослужениях, порой ввергает меня в ужас. Некоторые книги, написанные славянскими авторами, претендующими на истолкование Библии, но совершенно не знакомыми с методами герменевтики и экзегетики (не говоря уже об оригинальных библейских языках), просто шокируют. Эсхатологические взгляды некоторых служителей насколько экстремальны, что граничат с ересью. Наш современный мир в таких проповедях и статьях показан таким ужасным, что порой сам ад кажется лучшим местом для проживания. А ведь именно эсхатология больше всего интересует рядового христианина-славянина.

Конечно, дискуссии по разным вопросам ведутся на Интернет-страницах и разных блогах. Ученые-богословы и специалисты в разных областях церковной и миссионерской работы предлагают оценки состояния евангельского христианства в бывшем СССР и пути выхода из кризиса. Однако остается большим вопросом то, насколько Интернет-дискуссии способны изменить положение вещей в нашем евангельском мире. Хотя, как говорится, надежда умирает последней. Информированность лучше невежества, а информация способна породить в нашем разуме мысль о необходимости перемен.

Если бы, к примеру, органы власти СССР не считали службу “Голос Америки” [2] опасной, они не прикладывали бы огромных усилий для того, чтобы “глушить” трансляции ее передач. СССР уже нет, а “Голос Америки” по-прежнему существует. Гигант, как оказалось, был на глиняных ногах.

Диалог между мыслящими учеными-христианами и церквями и их руководством сведен к минимуму. Отсутствует вообще желание что-либо обсуждать. Есть “власть” и есть “остальные”, и точка. Нет свободы творчества и выражения мысли. Люди, свободно выражающие свои мысли устно или письменно и решающиеся на смелые эксперименты, преследуются, как во времена Советского Союза и КГБ. Книги, журнальные и газетные статьи, освещающие проблемные вопросы в евангельском христианстве, осуждаются, а их авторы и их близкие, зачастую, преследуются.

СССР уже нет более двадцати лет, да и комитет госбезопасности был расформирован, однако отпечаток рухнувшей системы все еще виден в умах и сердцах многих, кто бы что ни говорил. Советская система добилась огромных успехов в одном – она посеяла в сердцах людей страх перед власть имеющими, перед обстоятельствами. Она научила бездействию и пассивности. Она обесценила человека и вознесла в статус культа организационную машину. Она побуждала ждать, а не действовать и равнодушно наблюдать вместо того, чтобы занять активную позицию. Бернард Шоу говорил: “Быть рабом страха – самый худший вид страха”. Христос говорил о том, что Его учеников узнают, если между ними будет пребывать любовь. Иоанн писал о том, что “в любви нет страха” (1Иоан.4:18). Соответственно, наличие страха говорит об отсутствии любви и уважения друг к другу.

Из-за подобного положения вещей, дела в евангельском мире стоят на месте, если не деградируют. Когда же они придут, перемены, в наш славянский евангельский мир? Когда мы, евангельские верующие, которые, по идее, должны быть свободными во Христе царями и священниками, придем к осознанию того, что свобода поклонения лучше плена изживших себя формул, свобода мысли лучше страха и подавления идей, знание лучше незнания и диалог лучше построения высоких стен отчуждения?

Несколько лет назад я уже в который раз побывал в Будапеште, где стоит памятник под названием “Железный занавес” (The Iron Curtain). “Железный занавес”, как мы знаем, отделял социалистический лагерь от свободного мира. Он пал вместе с событием объединения Германии. На памятнике в Будапеште было написано: “”Железный занавес”, он отделял нас друг от друга, но мы разрушили его”. Перемены наступят, когда мы разобьем оковы страха, сдерживающие нас. “Христос освободил нас, чтобы мы были свободными. Поэтому стойте твердо и не подвергайтесь вновь рабству” (Гал.5:1, перевод IBS).

Источники:

[1] “Официальный сайт: Владимир Познер”. http://vladimirpozner.ru/ (18.02.2012).

[2] “Голос Америки”. http://www.voanews.com/ (18.02.2012).

Фото: Pixabay.