Русская православная проповедь

Богословские параметры

Высказавшись по вопросу классификаций и краткой истории русской православной проповеди, автор посчитал уместным затронуть тему богословских параметров данного жанра духовного ораторского искусства. Прежде всего, нужно сказать, что проповедь не имеет никакого смысла, если человек не верит в то, о чем он говорит. Она также не обретет никакого смысла, если адресат проповедника не готов с верой принять то, о чем сообщает говорящий. Мы все прекрасно знаем текст из послания Евреям, где говорится следующее: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (11:1). Но, так как многие из нас, прежде всего, люди церковные, вряд ли кто из нас задумывается о том, как феномен веры истолковывается в науке. Давайте поразмышляем об этом с точки зрения современной филологической науки.

Феномен веры. Важнейшим экстралингвистическим фактором, формирующим дискурс церковно-религиозной коммуникации, является феномен веры, выражающийся в некритическом, безусловном, принятии и усвоении текста проповеди. Вера, являясь феноменом духовной жизни человека, оказывает решающее действие на формирование коммуникативной стратегии проповеди и находит свое выражение в тексте пастырского слова.

Анализируя понятие «вера» на материале русского языка, М.Г.Селезнев приходит к выводу, что семантическая противопоставленность понятий «вера» и «знание» в сфере религии может быть нивелирована. Производя логический семантический анализ, исследователь отмечает, что «знание не есть акт, совершаемый субъективным сознанием, но скорее состояние этого сознания, возникшее как бы независимо от него. Слова «Я знаю, что …» подразумевают, что наше знание предстает перед нами как нечто очевидное, недискуссионное, как нечто, что и не вычислено субъектом, и не принято им на веру, но словно бы непосредственно увидено в объективной реальности» [Селезнев 2003, стр.120]. Знание воспринимается нами не как акт, а как данность, обладание истиной прежде всего в результате презумпции истинности, входящей в смысл глагола «знать». Единственная альтернатива – отказать собеседнику в знании (т.е. в бесспорном обладании истиной) – и тогда уже, лишив его слова презумпции истинности, трактовать их не как знание, а как частное мнение [Там же, стр.122]. Именно такой феномен веры имеет место в дискурсе церковно-религиозной коммуникации, во всей полноте проявляющемся в текстах проповедей; например:

“В то, что Бог есть, мы несомненно веруем и знаем, что Он правосуден и всесвят”. [АКП-2];
“И наше верующее сердце, знающее великую силу ходатайства Матери Божией, пусть всегда припадает к ногам Божией Матери со своими воздыханиями, нуждами и скорбями”. [АИК-2];
“Мы знаем, что через связь поколений, посредством Евангелия и нашей собственной веры, осуществляется единство всего человеческого рода от Адама и Евы до нас …”. [ИАБ-1].

Таким образом, противопоставленность ментальных операций, выражаемых глаголами «верить» и «знать», в дискурсе православной проповеди неочевидна. Важнейшими семантическими компонентами, входящими в феноменологическое понятие «вера», на которые необходимо обратить внимание при изучении текстов православных проповедей, являются боговдохновенность, сосуществование божественного и человеческого, спасительность, неразрывность слова и дела, соборность [Настольная книга священнослужителя 1986, 5 т.; Кусе 1995; Левшун 1992, Прохватилова 1999].

Боговдохновенность. Важнейшей семантической характеристикой, обусловливающей стратегию пастырского слова, является вера адресата в его боговдохновенность: «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии люди, будучи движимы Духом святым» (2Пет.1:21). Природа церковной проповеди раскрывается в том, что литургия – центр богослужебной жизни Церкви с апостольских времен – включает в себя гомилетическую часть (чтение и толкование Евангелия). Проповедь, как часть богослужения, органически входит в литургию оглашенных (новообращенных членов поместной общины) – литургию слова, ту часть Божественной литургии, которая больше обращена к внешнему миру, чем наполненная созерцанием Евхаристической Жертвы (обряд, символизирующий страдальческую смерть Иисуса Христа) литургия верных (полноправных членов общины). Проповедь сразу после чтения Евангелия призвана стать не только продолжением слова Божия, но и его кульминацией. Проповедь призвана донести истину спасения до сердца каждого молящегося. Значение гомилетической части литургии столь велико, что некоторые православные богословы пришли к выводу об исключительно благодатной природе дара проповеди, который священник получает вместе с рукоположением [Настольная книга священнослужителя 1986, 5 т., стр.15]. Поэтому отличие науки о церковной проповеди (гомилетики) от всех наук об искусстве слова, вне церкви (в миру), т.е. от поэтики, имеющей метод выражения наиболее близкий к природе проповеди, риторики, формально напоминающей проповедь, но обращенной к уму, а не к сердцу человека, состоит в том, что проповедь отражает реально происходящее в душе проповедника (именно сейчас!) переживание божественной истины [Там же, стр.15].

Таким образом, мистерия воплощения веры в откровение через человеческую речь допускает и гомилетическое принятие риторики и поэтики, и их отрицание [Куссе 1995, стр. 81], что привело к развитию двух взаимоисключающих направлений в гомилетике. К сторонникам «риторического» направления традиционно относят епископа Феофана Прокоповича (1736) [«Риторика» XVIII], профессора А.Говорова [«Основной принцип церковной проповеди», 1895]; М.Чепика [«Опыт полного курса гомилетики», 1983], Н.П.Триодина [«Принципы красноречия и проповедничества»]. Среди сторонников «антириторических» взглядов выделяются: святитель Лука Жидята (1058); святитель Илларион, митр. Киевский (конец XI); преп. Феодосий Печерский (1074); святитель Кирилл, еп. Туровский (1082); святитель Серапион, еп. Владимирский (1275); святитель Димитрий Ростовский (1709); святитель Тихон Воронежский (1783) и др.

Положив в основу антириторическое направление в гомилетике, проф. Киевской Духовной Семинарии Я.К.Амфитеатров (1802-1848) разрабатывает концепцию, в которой полностью отказывается отождествлять проповедь с разновидностью ораторского искусства [«Чтение по церковной словесности», 1846]. Основную задачу гомилетики ученый видел в определении условий истинности проповеди. Мнение Амфитеатрова было поддержано проф. Киевской Духовной Академии Н.А.Фаворовым (1820-1897) [Фаворов 1858]. Свое развитие идеи Амфитеатрова получили развитие в книге «Церковное красноречие и его основные законы» В.Ф.Певницкого (1855-1911) [Певницкий 1876, стр.1908]. Проф. Санкт-Петербургской Духовной Академии Н.И.Барсов (1839-1903) [Барсов 1886, 1893, 1995], также поддерживает данное направление, видя в проповеди часть богослужения, в особенности – литургию, соответственно с этим, она, как и все таинства, и все благодатное в Церкви, есть не что иное, как действие благодати Божией, то есть дар проповеди подается в таинстве Священства [цит. по Настольная книга священнослужителя 1986, 5 т., стр.9].

Несмотря на попытки синтеза риторического и антириторических направлений в русской гомилетике [Н.К.Никольский, «Лекции по гомилетике», А.Юрьевский, «Гомилетика, или наука о пасторском проповедании слова Божия», 1903], очевидным остается превалирование антириторического гомилетического направления, фокусирующего внимание на боговдохновенности пастырского слова, связанного с верой адресата в мистическое сосуществование божественного откровения и несовершенного человеческого слова. Таким образом, признание слушателем боговдохновенности пастырского слова обусловливает остальные семантические и прагматические характеристики современной православной проповеди.

Сосуществование божественного и человеческого. В своем стратегическом коммуникативном намерении проповедник желает не только высказать свою собственную точку зрения по поводу и/или в связи с определенными обстоятельствами, но и допускает мистическое проявление Высшей Личности с целью сообщить слушателю более или менее полную истину о Себе и о том, что требуется от слушателя [Соловьев 1995, 3 т., стр.260]. Принимая на себя ответственность религиозного учителя по образу Христову, посредством проповеднического слова пастырь должен учить своего слушателя как «власть имеющий» (Мф.7:29; Мк.1:22; Лк.4:32). В рекомендации проповеднику-импровизатору архиеп. Амвросий Харьковский дает следующий совет: «Выйдя на церковную кафедру и призвав помощь Божию, говори с верой в силу слова Божия, но не в свои способности; говори от сердца с убеждением, и в очах слушателей увидишь сочувствие и согласие» [Ключарев 1892, стр.82].

С точки зрения воцерковленного человека, в пасторском слове приходят в соприкосновение Творец, открывающий Себя в Слове проповеди, человек, передающий это Слово, и человек, внимающий услышанному Слову. Это обстоятельство позволяет говорить о проповеди как об одной из форм харизмы (от греч. τὸ χάρισμα ‘дар’, ‘благодать’), посылаемой человечеству, что делает ее посредницей между Богом и людьми [Прохватилова 1999, стр.142]. Божественный императив преобразуется в проповеди в понятия, доступные человеку, и наоборот, категории человеческого мышления согласуются с Богооткровенной истиной [Левшун 1992, стр.52].

С точки зрения языковой прагматики, вера адресата в факт соприкосновения и сосуществования божественного и человеческого проявляется в том, что в тексте проповеди весьма частотно употребление форм синтаксических ирреальных наклонений: долженствовательного, побудительного и желательного; например:

“Выбирайте! Нас мало, но не так уж и мало; Выбирайте, думайте, боритесь со злом … ; Стремитесь к правде Божией …” . [ПВС-1];
“Будем друг ко другу добры, внимательны; Не будем осуждать, клеветать злословить. Станем хранить свои уста от всякого вида гнилости …; Будем свое слово употреблять только для славы имени Божиего … ; В чем да и поможет нам Господь Бог наш Иисус Христос …” [АКП-4].

Частотное употребление вышеперечисленных форм синтаксических наклонений в текстах является характерной чертой церковно-религиозного функционального стиля (особенно в речевом жанре проповеди), противопоставляющей его другим стилям современного русского литературного языка, в том числе и газетно-публицистическому, также выполняющему функцию воздействия на массового адресата.

Спасительность и неразрывность слова и дела. Важным фактором, определяющим коммуникативную стратегию пастырского слова, является вера православного человека в спасительность проповеди, а также неразрывность слова и дела (сказанного и сделанного). В Настольной книге священнослужителя отмечается, что «проповедь истины складывается из познания истины и свидетельства ее. В первую очередь, свидетельство должно быть жизнью (поступком), то есть переживанием истины самим проповедником <…> . И, во вторую очередь, свидетельство истины должно быть выражением ее переживания в форме проповеди» [стр.15]. Это означает, что проповедник, призывая своего слушателя жить в соответствии с православными моральными принципами, сам в своей жизни должен неотступно следовать им. В противном случае он не имеет морального права о них говорить: «Проповедь истины, обращенная к слушателям, должна быть переживанием Истины, иначе она перестанет быть свидетельством, но будет всего лишь теоретическим рассуждением об Истине, которую проповедник не переживает сейчас» [Настольная книга священнослужителя 1986, Т.5, стр.15].

Паства, как адресат пастырского слова, должна не только слушать и запоминать слова проповедника, но и исполнять различные указания и предписания, воспринятые от священнослужителя: «Поэтому, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души. Будьте же исполнителями слова, а не слушателями только, обманывающими самих себя» (Иак.1:21-22). Выполнение предписаний боговдохновенного слова определяет спасительность проповеди, конечная цель которой – полное или частичное изменение картины мира слушателя.

Располагая всеми ресурсами языка, говорящий субъект действует избирательно, но каждый раз выражает свое отношение, сверяясь с реальностью «я – здесь – сейчас» и таким образом актуализируя свое положение во времени и пространстве среди всех других говорящих и слушающих. Ощущая свою ответственность за произнесенные слова перед слушателем, проповедник иногда вводит свое собственное «я»; к примеру: “Простите, если я вольно или невольно обидел или огорчил кого-нибудь в моем нелегком, многотрудном патриаршем служении. Простите.” [Алексий II, 23.02.1993].

Однако чаще всего он просто присоединяется к своей пастве, обозначая свое объединение с ней. В результате, произнесенные слова адресуются не только к слушателю, но и к самому субъекту речи: “Убережемся от порока зависти, возлюбленные во Христе братья и сестры! Постараемся воспитать в своем сердце расположение и любовь ко всякому доброму делу!” [АКП-3].

Употребление форм 1 лица множ. числа – «мы совместности» – наиболее характерный способ авторской самопрезентации, поскольку резкое противопоставление автора адресату не характерно для православной гомилетической традиции.

Соборность. В славянском переводе Никео-Цареградского символа веры Церковь именуется «соборной», в греческом тексте – кафолической (от греч. καθολικός – ‘всеобщий’, ‘всецелый’). По словам протопр. Михаила Помазанского, «христианская церковь издревле избрала это слово для обозначения одного из главнейших свойств Церкви, именно, для выражения её вселенского характера, хотя имела пред собой такие слова, как «ὁ κόσμος – ‘мир’», «ἡ οἰκουμένη – ‘вселенная’». Очевидно, эти последние слова были недостаточны для выражения некоего нового понятия, присущего только христианскому сознанию. <…> Церковь соборна, кафолична; это «полнота Наполняющего все во всем» (Еф.1:23). Это понятие указывает на то, что весь род человеческий призывается ко спасению, и потому всем людям надлежит быть членами Церкви Христовой, хотя и не все принадлежат к ней на деле» [Помазанский 1993, стр.155].

Вера автора и адресата проповеди в соборность Церкви оказывает мощное влияние на формирование коммуникативной стратегии современной проповеди, несмотря на наличие разделённости, серьезных догматических, политических и других противоречий внутри Церкви. Проповедь остается воплощением принципа соборности, поскольку она обращена к собору верующих, каждый из которых, представляя собой суверенную личность, тем не менее, объединен с другими слушателями пастырского слова в единое соборное братство: «Церковь не ограничивается местом: она обнимает собою всех православно верующих людей, где бы они ни обитали на земле [Там же, стр.156].

Итак, Церковь не ограничивается временем и пространством, она предназначена приводить людей к вере «до скончания века» (Мф.28:20). Церковь не связывается никакими условиями гражданского устройства, которые она считала бы для себя необходимыми, ни с каким определенным языком и народом, и это все должно отражаться и провозглашаться в пастырском слове.

Библиография

Барсов, Н.И. История первобытной христианской проповеди (до IV в.). С.-Пб., 1885.

Барсов, Н.И. Лекции по гомилетике, читанные студентам Санкт-Петербургской Духовной Академии в 1885/86 учебном году. С.-Пб., 1886.

Барсов, Н.И. Проповедь//Христианство. Энциклопедический словарь в 3-х томах. М.: «БРЭ», 1995, стр.40–402.

Еп. Амвросий Харьковский. Живое слово. Харьков, 1982.

Куссе, Х. Истина и проповедование. «Живое слово» архиепископа Амвросия и соотнесение между гомилетикой и риторикой // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М.: «Наука», 1995.

Левшун, Л.В. “Проповедь как жанр средневековой литературы: (На материале проповедей в древнерусских рукописных и старопечатных сборниках)”. Дис. канд. филол. наук. М., 1992.

Настольная книга священнослужителя, 1985-1989. М.: Изд. МП, 1977. Т.1, стр.22–25; Т.5, стр.5–23.

Певницкий, В.Ф. Церковная проповедь в век мужей апостольских. ТКДА, 1876. Т.1.

Протопр. М.Помазанский. Православное Догматическое богословие. Благовест. Новосибирск, Рига: БСОКРС, 1993.

Прохватилова, О.А. Православная проповедь и молитва как феномен современной звучащей речи. Волгоград: ВГУ, 1999.

Селезнев, М.Г. Вера сквозь призму языка. Логический анализ языка. Избранное 1988-1995. М.: РАН, «Индрик», 2003.

Соловьев, В. “Откровение. Христианство”. Энциклопедический словарь. М.: «БРЭ», 1995. Т.3, стр.260.

Фаворов, Н. Руководство к церковному собеседованию, или гомилетика. Киев, 1858.

Тексты проповедей

Алексий II, Патр. Московский и всея Руси. Церковь и духовное возрождение России. Слова, речи, послания, обращения 1990-1998. М.: Изд. МП, 1999.

Проповеди Московских священников. М.: ТПМ, «Новая книга», «Ковчег», 2000.

АИК– 2 – архим. Иоанн (Крестьянкин). “Слово в день праздника Покрова Божией Матери”.

АКП – 2 – архим. Кирилл (Павлов). “О достоверности будущей вечной загробной жизни”. Проповедь в родительскую субботу третьей седьмицы Великого поста.

АКП – 3 – архим. Кирилл (Павлов). “О зависти”. Проповедь в неделю двадцать седьмую по Пятидесятнице.

АКП – 4 – архим. Кирилл (Павлов). “О силе смиренного и кроткого слова”.

ИАБ – 1 – иером. Анатолий (Берестов). “Слово в день праздника Сретения Господня”.

ПВС – 1 – прот. Владислав Свешников. “Способность видеть Бога”. (Неделя пятая по Пятидесятнице).

Геннадий Савин (магистр богословия, канд. филолог. наук) – преподаватель РУДН и Московской богословской семинарии ЕХБ. Член Российского библейского общества и библейской комиссии РБО. Отв. ред. журнала «Религия и Право». Рук. и ведущий науч. сотрудник отдела судебно-лингв. экспертизы «Гильдии экспертов по религии и праву».

Photo: Pixabay.

© 2019 “Христианский мегаполис”. Материал опубликован с согласия автора.

Примечание: Мнение редакции не всегда совпадает с мнением авторов публикуемых материалов, однако это не препятствует публикации статей, написанных с разных позиций и точек зрения. Редакция не несет ответственности за личную позицию авторов статей, точность и достоверность использованных авторами источников и переписку между авторами материалов и читателями.

При цитировании материалов портала “ХМ” в печатных и электронных СМИ гипер-ссылка на издание обязательна. Для полной перепечатки текста статей необходимо письменное разрешение редколлегии. Несанкционированное размещение полного текста материалов в печатных и электронных СМИ нарушает авторское право. Разрешение на перепечатку материалов “ХМ” можно получить, написав в редакцию по адресу: christianmegapolis@gmail.com.